В то же время. Эссе и выступления

Более того, я считаю неверным думать, что терроризм — этот терроризм — преследует законные цели незаконными средствами. Приведу пример. Даже если завтра Израиль в одностороннем порядке покинет Западный берег и Газу, а послезавтра объявит о независимости Палестинского государства со всеми гарантиями помощи и содействия Израиля, я верю, что эти желанные по большому счету события вообще никак не повлияют на текущие планы террористов. Террористы прячутся за законными требованиями, как говорил Салман Рушди. Восстановление справедливости — это не их конечная цель, а только бесстыдное прикрытие.

Задачей тех, кто устроил побоище 11 сентября, не было восстановление справедливости во имя палестинского народа или во имя страданий населения большой части мусульманского мира. Теракт был реальным. Это было нападение на современность (на культуру, которая делает возможной эмансипацию женщин) и да, на капитализм. И современный мир, наш мир, оказался серьезно уязвимым. Необходим вооруженный ответ в виде комплекса сложных и точно направленных контртеррористических операций; не война. Такой ответ необходим и оправдан.

4_Считаете ли вы, что общественное мнение в Америке, где большинство населения не считает нужным голосовать, может повлиять на решения правительства в отношении того, как отвечать на эти теракты? Как изменился интеллектуальный климат после терактов, если вообще изменился?

США — чуднáя страна. У людей здесь есть сильная анархическая жилка, но при этом они почти суеверно уважают законность. Они поклоняются аморальному успеху и при этом любят морализаторствовать о правильном и неправильном. Деятельность правительства и налоговых органов им видится крайне подозрительной, чуть ли преступной, но при этом их искренняя реакция на любой кризис — это размахивать флагом, клясться в безусловной любви к стране и всячески поддерживать ее лидеров. Они глубоко верят, что Америка — это исключительное явление в истории человечества и потому обычные ограничения и бедствия, которые определяют судьбы других стран, над ней не имеют власти.

Прямо сейчас в США очень сильны конформистские настроения. Людей удивил и шокировал успех терактов 11 сентября. Они напуганы. Их первая реакция — это сомкнуть ряды (если использовать военную терминологию) и утвердиться в своем патриотизме, как будто теракты бросили ему вызов. Вся страна задрапирована американскими флагами. Флаги свисают из окон квартир и домов, покрывают фасады магазинов и ресторанов, развеваются на строительных кранах, грузовиках и антеннах автомобилей. Шутки о президенте — а это любимое американское занятие, независимо от того, кто президент, — стали восприниматься непатриотичными. Довольно много журналистов увольняют из газет и журналов. Университетских преподавателей публично порицают за любые критические замечания, озвученные в стенах аудиторий (например, за упоминание загадочного исчезновения Буша в день терактов). Буйствует самоцензура — самая важная и эффективная форма цензуры. Дебаты приравниваются к диссидентству, которое, в свою очередь, приравнивается к предательству. Повсеместно царит чувство, что в этой новой, не разрешившейся еще никак экстренной ситуации мы не можем «позволить» себе наши традиционные свободы. Опросы показывают, что «рейтинг популярности» Буша взлетел выше девяноста процентов, — а это примерно столько же, сколько было у лидеров старых диктатур по образцу СССР.

Как может общественное мнение «повлиять» на решения, которые сейчас принимает американское правительство? Стоит отметить, что наша общественность крайне покладиста во всём, что касается внешней политики. Возможно, эта пассивность — неизбежное последствие триумфа либерального капитализма и общества потребления. В последнее время между демократами и республиканцами вообще нет какой-то существенной разницы; их в лучшем случае видят как две ветви одной партии. (Похожая эволюция наблюдается в Великобритании, где лейбористская и консервативная партии теперь почти ничем не отличаются.) Деполитизация большой части американской интеллигенции лишь отражает конформизм и конвергенцию политической жизни в целом.