Читаем В тени славы предков полностью

Об удачном походе говорили много и везде в фюльке Олава. Сам ярл одно и то же слышал от разных людей. Олав, тоже хмельной, тискал за плечи сыновей: молодцы! Владимир начинал привыкать, что его «равенство с богами» стало легендой, и свеи смотрели на него с уважительной опаской. Легко привыкающий к женщинам и легко отвыкающий от них, он уже забыл Берноду, и когда говорили о буре, заставшей их по пути к англам, сам подтверждал сказку о том, что бросил Эгиру вызов.

Добрыня, встретивший с похода сыновца, едва узнал его: во всей стати, в твёрдой походке чувствовалась уверенность поверившего в себя воина. Взгляд стал твёрже и тяжелее, вряд ли он теперь позволит кому бы то ни было указывать себе. И всё же Добрыня гордился племянником: чего хотел достигнуть в походе, того и достиг, пряча в бороде улыбку, смотрел в сторону князя, ловя себя на мысли, что, любуясь им, любуется собой, будто мастер, выковавший добрый меч. Владимир, отодвинувшись от еды и распрямившись на лавке, смотрел, как раздвигают в стороны нижние столы, выдвигают на их место скамью. Принесли арфу. На скамью мягко, как ловкая кошка, села дева лет четырнадцати, склонила светлую голову с шитым жемчугом очельем[178], скрыв узкие плечи золотыми волнами волос.

Шум пира постепенно затих, едва тонкие девичьи пальцы коснулись струн арфы. Высокий мелодичный голос потёк по палате, окутанной запахом жареной дичины и факельным и свечным дымом. Владимир, подавшись вперёд, рассматривал девушку.

— Будто лебедь! — вырвалось у него. — Кто она? — спросил, пихнув локтем сидевшего рядом Ивара.

— Бергтора, сестра моя.

— Ты мне не сказывал.

— Да ты видел её, просто пока мы были в походе, она подросла, — ответил Ивар и, будто только поняв, о чём речь, развернулся к Владимиру: — А ты чего вдруг спрашиваешь, конунг?

Князь не успел ответить. Песня закончилась. Олав тяжело поднялся со своего места с большим турьим окованным серебром рогом в руках.

— Я желаю, чтобы из этого рога выпили все, кто сидит за моим столом, — молвил он, — ибо пьём мы за счастливое возвращение моих сыновей и конунга Вальдамара, любимого богами. Я рад, что Вальдамар мой гость, и клянусь единственным глазом Одина, что сделаю всё, чтобы конунг набрал людей для того, чтобы забрать стол у своего брата. Всё, что я о тебе знаю, Вальдамар, говорит о том, что ты достойный человек, а значит, брат твой не достоин править в Гардарики. За тебя и моих сыновей!

— Спасибо, ярл! — поблагодарил за здравицу Владимир. Принимая рог, покосился в сторону Бергторы, но её уже не было на месте. Шумно выдохнув, передав рог Добрыне и вытерев рукавом усы, произнёс вслух:

— Моя будет!

* * *

В этот раз Олаву-ярл не поехал на Йоль к Эйрику-конунгу, послав вместо себя Ивара как старшего сына. Решено было брать воинов на большом тинге, что состоится в начале сеченя. Как пояснил Олав, там конунг уже не сможет решать за всех.

Конец сеченя на Руси задувает злыми ветрами, в Свитьоде он снежен и мягок. Укрывшись от посторонних глаз под хвойными лапами высокой пушистой ели, Владимир с Бергторой стояли, обнявшись. Девчонка, сняв заснеженные и взмокшие рукавицы (по дороге дурачились, играя в снежки), грела руки у князя за пазухой, по-женски жаловалась:

— Уедешь на тинг, возьмёшь воинов и пропадёшь в море. Я одна останусь, буду часами смотреть на окоём, ожидая твой драккар.

Владимир, для удобства облокотившись на серый ствол, прижимал Бергтору к груди, успокаивал:

— Я возьму тебя с собою, как обещал. Твой отец не будет против.

— Как же, тебя ведь боги любят! Давеча Гудмунд-ярл ко мне свататься хотел, но как прознал, что через тебя переступить придётся, так передумал. Говорят, что брат у Гудмунда берсерк, и вместе они затевают какую-то пакость.

— Я вызову Гудмунда на хольмганг, а если понадобится, то и его брата.

— Ты смелый, — Олавдоттир[179] зарылась лицом в мягкий ворот Владимирова опашня. — Всё равно мне будет скучно без тебя, пока ты на тинге.

Мягкий сугробный скок коней по зимнику прервал их беседу. Хвост с Кальвом верхами, ведя на поводу заводного коня, проскакали мимо, остановились в ста саженях. Князь догадался, что его ищут, но вышел, только когда Кальв протрубил в рог.

— Все ушли уже, ехать пора, не то не догоним, — пояснил Олавсон и, посмотрев в сторону ели, сказал: — Ты что, сестру заморозить решил? Бергтора, вылезай! Не знает будто никто! — И снова, обращаясь к Владимиру, добавил: — Вы поезжайте с Ульвхалли, а я тут разберусь. Хоть отец и знает про вас, но приличествовать надо.

Поезд догнали к полудню, через несколько часов их нагнал Кальв. Олав полдня провёл в розвальнях, изводя всех ворчанием про старые раны, которые болят к непогоде. Ярл оказался прав, и двухдневная метель задержала их в пути. К жертвоприношению и началу тинга они не успели, но это не было главным.

Перейти на страницу:

Все книги серии Во славу Отечества

Далекий след императора
Далекий след императора

В этом динамичном, захватывающем повествовании известный писатель-историк Юрий Торубаров обращается к далёкому прошлому Московского княжества — смерти великого князя Ивана Калиты и началу правления его сына, князя Симеона. Драматические перипетии борьбы против Симеона объединившихся владимиро-московских князей, не желавших видеть его во главе Московии, обострение отношений с Великим княжеством Литовским, обратившимся к хану Золотой Орды за военной помощью против Москвы, а также неожиданная смерть любимой жены Анастасии — все эти события, и не только, составляют фабулу произведения.В своём новом романе Юрий Торубаров даст и оригинальную версию происхождения боярского рода Романовых, почти триста лет правивших величайшей империей мира!

Юрий Дмитриевич Торубаров

Историческая проза

Похожие книги