В тени Нотр-Дама

— Это вы верно подметили, Арман. Наши тела — греховны, наше золото, а также наша власть над другими, намерение королей и папства править людьми — греховно. Потому что когда-то мы все были ангелами, творениями Бога, когда-то были равны между собой. Конечно, эти мысли не нравились ни королям, ни папству, поэтому они сделали все, для того чтобы преследовать нас, уничтожить — ас нами и нашу веру, наше столь опасное для них учение. Они действовали, побуждаемые ненавистью, ужасом, из чистого страха потерять свою власть, а с ней и все, что так важно для них. Поэтому самозваные рыцари Христа во главе с их безжалостным предводителем Симоном де Монфором залили огнем и кровью Аквитанскую землю. В 1209 году в Кастри был сожжен лишь один совершенный, который достиг состояния чистоты. Два года позже в Лаворе горели уже четыреста совершенных, а восемьдесят рыцарей, которые встали на нашу сторону, были повешены. Госпожу Лавор, тоже совершенную, сбросили в колодец, потом закидали камнями, пока она не умерла. Кровавый пес Монфор погиб в году 1218 при осаде Тулузы, но год спустя принц Людовик продолжил с двадцатью епископами, тридцатью графами, шестьюстами рыцарями и десятью тысячами лучниками разрушительный крестовый поход. В 1226 году он, к тому времени — уже Людовик VIII, коронованный король Франции, возглавил следующий поход против Юга — только внешне во имя Бога. В действительности же — чтобы добыть новые земли и власть.

Монах-призрак начал говорить все быстрее, его возбуждение росло, пока сильный приступ кашля не прервал его и чуть не сбросил со стула. Когда он успокоился, я спросил:

— Если добрым людям так отвратительна их греховная телесная оболочка, тогда не является ли смерть спасением для них? Не должны ли они тогда искать добровольной смерти, чтобы освободить свои души?

— Некоторые так и поступили. Многие взошли с высоко поднятой головой на костер, пели песни и смеялись. Но это не так просто. Души мертвого не возвращаются непосредственно на небеса. Люцифер был умен, Сатана — хитер. Он создал лучшее средство, чтобы удержать измученные души: продолжение рода человека. С каждым ребенком, который приходит в этот мир, зло создавало новую тюрьму, чтобы взять душу умершего.

— Итак, никакого спасения нет?

— Нет, почему же! Мы сами должны себя спасти, каждый человек — свою душу. Кто отворачивается от зла и постепенно достигает состояния чистоты, тот возвращается обратно на сторону Бога.

— Приятная перспектива для вас, как и для ваших братьев и сестер. Но какое имеют отношение ко всему этому я, отец Фролло и собор Парижской Богоматери? И кто вы, черт побери?

— Я всего лишь епископ этой бедной общины, которая собралась в Париже, чтобы сохранить тайну солнечного камня.

— Ах, да, этот солнечный камень. Что же за ним кроется?

— Когда Бог сорвал у Люцифера корону творения, выпал один камень, смарагд. Кто знает его тайну, может повернуть с помощью силы солнца в обратную сторону создание материального мира, воссоздать дуализм духа и материи.

— Это значит….

— Разрушение мира и всех живущих в нем людей — одним махом!

— Только Богу это под силу.

— Не Богу, а Сатане.

— Зачем ему разрушать мир, который он создал?

— Таким образом, он освободится из темницы, которая означает для него весь мир.

— Но это было бы тогда великолепно для вас тогда бы вы покончили со всеми тревогами о греховной плоти.

— Глупец! — закричал монах-призрак и поднялся со своего стула. — Глупый, болтливый дурак! Это было бы не спасением, а разрушением заблудших душ. Вы бы лишились навсегда возможности испытания, возвращения на небеса, — неловким движением, словно он потерял над ними власть, он широко раскинул руки. — Все человечество было бы проклято!

Забывшись от возбуждения, он вышел на свет каминного огня, и капюшон сполз с его головы. То, что он обнажил, заставило закрыть меня от ужаса глаза. Этот подземный лабиринт должен быть адом, а мой собеседник — Сатаной во плоти!

Глава 4 Солнечный камень

Я должен был выглядеть, как слабоумный, когда сидел с закрытыми глазами на табуретке — как маленький ребенок, который считает настоящим то, что видит. Он закрывает глаза от ужаса и ждет, что напугавшее его видение тут же исчезнет, как кошмарный сон, когда он снова откроет глаза. Мой кошмар не исчезал.

Я взглянул не на лицо, а на отвратительную морду. Если Сатана, падший ангел, обладал лицом, то оно должно выглядеть так. Не кривое и косое, утратившее свои формы, как физиономия горбатого звонаря, но не менее неестественное и дьявольское.