В темном-темном лесу

- Ее жизнь придется продлевать искусственно. Вряд ли Катя сможет самостоятельно прожить дольше восьмидесяти-девяноста лет.

- Это будет заботой ее мужа, - хмыкнул Касьян. – Если Слава выбрал себе в жены столь хрупкое существо, должен быть готов хранить его и оберегать. Как сын вообще внимание-то на нее обратил? Вокруг него столько девок хороводы водило! Где ж он воробья-то этого отыскал?

- На княжеском пиру, - улыбнулась я. – За столом увидел и влюбился. Так они и познакомились.

- На пиру? Надо же, прямо как мы с тобой.

Я на секунду замедлила шаг.

А ведь верно.

Мы с Касьяном тоже впервые увидели друг друга на пиру, но не на княжеском, а на своем, чародейском.

Я тогда верховной ягой еще не была, только готовилась к тому, чтобы принять жезл у прежней хранительницы. Собственно, это она меня на тот пир и привела – чтобы одним махом познакомить со всеми влиятельными колдунами государства.

Кажется, это был праздник весеннего равноденствия, и я ужасно боялась на него идти. Беспокоилась, что сделаю что-то не так и навеки опозорюсь перед магическим обществом. В свет, конечно, к тому времени я уже выходила, да и не раз, однако никогда еще не общалась на равных с теми, кого следовало почтительно называть на вы.

При этом, больше всего меня волновала встреча с навьим кощеем. Агафья Матвеевна, прежняя яга, среди темных колдунов пользовалась авторитетом, и меня всерьез заботило, сумею ли я стать в их кругу таким же уважаемым человеком.

Помню, тот праздник начался очень складно: чародеи вели себя приветливо, торжественная зала была богато украшена, массивные столы ломились от причудливых аппетитных блюд. А потом распахнулись высокие резные двери, и в залу вошел Касьян.

Собственно, это стало последним, чем запомнился мне этот пир.

Я взглянула в глаза кощея, и мир просто перестал существовать. Исчезли музыка и голоса, окружающие люди превратились в тени, а всё происходящее вокруг стало незначительным. Всё, кроме этих бездонных голубых озер, в которые я мгновенно провалилась с головой.

Ранее мне говорили, что с новым кощеем ухо нужно держать востро, что коварен Трипетович и хитер, а уж в умении плести интриги равных ему и вовсе нет. Наслушавшись этих рассказов, я представляла себе навьего владыку холодным насмешливым мужчиной, привыкшим повелевать и смотреть на других чародеев свысока.

А он вдруг оказался другим. В его осанке, походке, повороте головы была и царственность, и даже некоторая вальяжность. А вот глаза смеялись. Бездонные озера бурлили от внутреннего веселья этого восхитительного человека, и тонуть в них было по-настоящему сладко…

Помню, Касьян неспешно подошел к нашей компании, что-то сказал. Кто-то из чародеев ему ответил. Потом Касьян обратился ко мне, и я тоже что-то ему сказала, наверное, это было в тему и, возможно, даже остроумно, потому как кощей вдруг улыбнулся.

Эта улыбка оказалась такой волшебной, что кровь тут же ударила мне в лицо, а сердце забилось так часто, что едва не выпрыгнуло из груди.

Святые небеса, оно и сейчас заходится от одного только воспоминания об этой встрече и силе чувств, которые захлестнули меня в тот необыкновенный день.

Я ведь никогда не верила в любовь с первого взгляда. В самом деле, что за глупость? Разве можно полюбить человека, не зная его характера и привычек?

Можно. Еще как можно. Да так, что перехватывает дыхание и одним махом выметает из головы все возможные мысли.

После пира я не спала всю ночь. Стоило сомкнуть веки, как перед внутренним взором вставало лицо с волшебной улыбкой и смеющимися очами-озерами…

- Лика?

Я вздрогнула, посмотрела на мужа.

Тихо вздохнула.

А ведь озера в его глазах никуда не делись. Разве что стали старше и спокойнее.

- Ты остановилась. Что-то случилось?

- Нет, - я махнула рукой. – Ничего. Просто немного задумалась. Идем дальше.

Несколько минут мы шагали молча.

- Ты вчера так и не рассказала, что сообщил тебе мой отец, - произнес, наконец, Касьян. – То, что все плохо, я вижу и сам. Хотелось бы конкретики.

Я согласно кивнула и принялась излагать. Излагала долго – минут пятнадцать. С подробностями и максимально точно цитируя Трипетия Ермолаевича.

Когда мой рассказ подошел к концу, вновь повисла тишина. И снова муж нарушил ее первым.

- Знаешь, я в очередной раз убеждаюсь: в любой ситуации есть свои плюсы, - задумчиво сказал он. – Мы с тобой, конечно, всему княжеству подложили жирную волосатую свинью, но лично я рад, что все случилось именно так.

- В каком смысле? – изумилась я.

- В таком, что только конец света смог заставить тебя задуматься о том, чтобы оставить свою треклятую службу.

Мои брови взлетели почти до корней волос.

- Ты в своем уме?!

- А что? - невозмутимо пожал плечами муж. – Моя жена наконец-то сможет больше времени проводить дома. Это ли не повод для радости?

Я закатила глаза.

- Прекрати паясничать.

- Я не паясничаю.

- По-твоему, моя служба – краеугольный камень всех наших проблем?

- Скажем так: одна из главных причин.

Покачала головой.

- С тобой невозможно разговаривать.