В свой смертный час

— Это я в полной уверенности, — подтвердил Ларкин. — Я в Москву в одной рубашке пришел. Поступать в Государственный университет имени Ломоносова. И, понимаешь, поступил. Историю человечества изучал. Почти три года…

— История, география, — сказал Борис и засмеялся. — Это было на заре туманной юности. Сколько всякой фиговины человеку в голову забивают! История, география… Смех один! Солдат спит, а служба идет. Вот и вся сказка! Верно?

— Нет, — сказал Ларкин. — Не верно. Историю человечества знать надо.

— Зачем? — спросил Борис. — Чтобы экзамены сдавать? Так мне эта балалайка ни к чему. Я сам теперь профессор. Могу кое-кого научить кое-чему.

— Человек должен понимать, в чем причины событий, — упрямо сказал Ларкин. — Чтобы действовать сознательно.

— Сознательно? Мне дают прямой приказ — действуй! Я и действую. Это, скажешь, не сознательно? — радостно засмеялся Борис и даже приподнялся от удовольствия. — Молчишь, философ?

— А ты сказать не даешь.

— Может, тебе еще дать ключ от квартиры?

— Так спорить не полагается, — сказал рассудительно Ларкин.

— А чего нам с тобой спорить? — весело воскликнул Борис. — Мы свою работу делаем? Делаем. Еще чего? Дружба? Имеется дружба. Ты скажи. Если бы мы с тобой на необитаемый остров попали и оказалась бы там одна-единственная баба, стали бы мы с тобой убивать из-за нее друг друга?

— Не об этом речь, — подумав, сказал Ларкин.

— А ты ответь: стали бы мы драться с тобой?

— Нет, — сказал Ларкин. — Не стали бы…

— Ну и все, — удовлетворенно сказал Борис. — Понял? На необитаемом острове! Не где-нибудь. Вот в чем весь смысл.

— Пожалуй, ехать надо, — сказал Ларкин и выбросил окурок.

— Эх, жизнь наша, — вздохнул Андриевский. — Некогда с другом поговорить… Ну, лады! Начнем воевать…