В свой смертный час

Письмо Тане от 21 ноября 1942 года

Моя дорогая, моя милая Таня! Только-только получил от тебя телеграмму с праздничным поздравлением. Ее где-то раскопал мой дорогой друг Колька. (Между прочим, он совсем недавно приехал в училище: отстал по дороге из Астрахани. Вот фокусник! По дороге соблазнил какую-то жену полковника и застрял на какой-то станции.) Как я обрадовался твоей телеграмме! По-моему, с тобой что-то произошло, ты стала такой внимательной, ласковой и даже больше — н е ж н о й  и  у д и в и т е л ь н о й. Я не знаю прямо, как тебя благодарить. Мы с Колей справили праздник вдвоем. Два друга, два москвича вспомнили старое. В этот торжественный день я не забыл выпить и за тебя. Стакан воды. Мне сейчас страшно весело и грустно. Весело потому, что весело. Грустно потому, что можешь только мечтать и смотреть на фотокарточку. Какая ты мне кажешься милая и хорошая! И как сильно я тебя люблю! Вот тебе ответ на наши отношения ныне и в будущем. Мне везет: сколько бы я ни играл — всегда проигрываю. Есть пословица: «Не везет в картах, везет в любви». И я этому рад. Ты хочешь получить мою карточку с чубом. Ничего не выйдет. Целых два месяца я растил его и лелеял, и вдруг приказ: остричь и через час доложить. Вот жалко было! А здоровый вырос. Что-то тебе, моя дорогая, везет на знакомства. Молодец, что пишешь правду. Знакомься на здоровье, но только не с сумасшедшими. А то нехорошо получается: здоровая девушка — и вдруг какой-то сумасшедший. Только не обижайся: опять смеется, скажешь. Мне не нравится только то, что ты знакомишься «так, ради скуки». Помнишь, дорогая, как мы с тобой познакомились? Я тоже начинал «так, ради скуки», ради смеха. Плохие, скажу, мои дела! Ты занимайся лучше как следует. Нашим летчикам нужны такие самолетостроители, как ты. Поднялся, сделал петлю себе на шею — и на носилки. Ну, ну, не обижайся: Борис шутки шутит.

В скором времени оканчиваю курс наук и сматываю отсюда удочки. Пора и меру знать. Скоро полтора года, как просвещаюсь. Жизнь идет по чайной ложке. Ой! Чайная ложка! Название сохранилось, а понятие о ней имею весьма смутное. Давно уже я не вижу многих вещей, к которым привык, без которых не представлял себе жизнь. Раньше многогранная и, если можно сказать, красивая, теперь она — чтобы побольше поспать, поесть, быть всегда в теплом, и только. Зеер шлехт, как говорят фрицы. Сейчас усиленно готовлюсь к экзаменам (как в десятом классе). Эх, скорей бы туда, где борются и умирают люди. Живу мечтами, что увижу Москву, тебя, маму. Без этого жизнь для меня теряет всякий интерес. Бесконечно благодарен тебе за телеграмму. Борис.