В стране кораллового дерева

Девочка приближалась. Густаву легко было выбрать подходящий момент. Он неожиданно вылетел из подъезда навстречу сеньорите Сантос.

От столкновения девочка едва не упала, и он галантно подхватил ее под руку.

— Сеньорита? — Густав проникновенно взглянул Эстелле в глаза. — Простите. Я не хотел вас испугать. С вами все в порядке?

— Конечно, сеньор…

— Гарибальди.

— Вы итальянец?

— Моя мать родом из Италии.

Густав широко улыбнулся, что выбило Эстеллу Сантос из колеи. Он всегда радовался, когда ему удавалось так хорошо солгать.

— А кто вы? Мне кажется, я вас здесь раньше никогда не встречал.

— Я Эстелла Сантос из Сальты. Мы здесь в гостях…

Девочка осеклась, не зная, стоит ли рассказывать об этом.

Густав не сводил с нее глаз. Конечно, он и сам знал, что Виктория Сантос неусыпным оком следит за своими детьми. Поэтому у него только сейчас появилась возможность устроить эту встречу. Невероятно, но эта женщина доставила ему столько хлопот! Ему пришлось проявить выдержку и талант.

Густав прислонился плечом к стене дома и лениво подогнул ногу.

— Вы, наверное, задаетесь вопросом, стоит ли вообще разговаривать с совершенно незнакомым человеком, не так ли?

Эстелла покраснела, словно ее застали на месте преступления. Густав выдержал паузу, разглядывая девочку. В дочке Сантосов уже сейчас угадывалась красотка, что делало разговор с ней еще более приятным. Вороные кудри контрастировали с ярко-голубыми глазами. Лицо было овальное, губы чуть изогнуты. Кожа девочки была скорее светлой. Если бы она была постарше, Густав наверняка посоветовал бы ей ходить с зонтиком от солнца, чтобы защититься от палящих лучей.

— И на том спасибо. Вы ведь девушка, которая сама принимает решения, — продолжил он, прицелившись, как меткий стрелок, прямо в яблочко.

— Да, я так и поступаю, — ответила Эстелла.

— Вы мне нравитесь, — сказал Густав. — Я бы охотно увиделся с вами снова.

Эстелла вновь покраснела.

— Вы кажетесь мне не такой скучной, как большинство женщин, которые используют голову не для того, чтобы думать, — провоцируя ее, продолжил Густав и улыбнулся Эстелле.

Девочка тут же приняла вызов и включилась в словесную игру.

— Не очень хорошо с вашей стороны так отзываться о нас, женщинах, — возразила Эстелла, хотя ей нелегко было на это решиться.

Очевидно, она все еще считала их разговор игрой, но уже давно, как красивая бабочка, угодила в паучьи сети.

Иногда Умберто казалось, что ночь в Буэнос-Айресе проходит быстрее и безжалостнее, чем на его северной родине. Там ему все казалось мягче: краски, звуки, женщины, исполняющие его волю. Жизнь текла, повинуясь его желаниям. К сожалению, он поздно это осознал. Почему он не остался с племенными быками? Развлекался бы с девочками, и все бы шло своим чередом. Почему он все время хотел большего? Например, любви и признания отца. Или чтобы работники им восхищались. Умберто знал, что об этом не стоит рассказывать матери.

Правда ли то, о чем болтала прислуга? Действительно ли стали пропадать девушки, которые приезжали из Сальты на Санта-Селию? Он никогда не придавал значения слухам, но сейчас…

Сколько времени прошло с тех пор, как они похоронили отца и покинули эстансию? Вначале Умберто еще удавалось убедить себя в том, что смерть дона Рикардо не на его совести, но теперь это помогало все меньше и меньше.

Иногда ему просто хотелось исповедаться, рассказать кому-нибудь все, чем тяготилась его душа. Но мать не спускала с него глаз. Даже теперь. Очевидно, она ему не доверяла.

У Умберто бежали мурашки по спине, когда он видел прямую спину доньи Офелии. Такую прямую, словно под одеждой к ней были прибиты доски. Сейчас же мать сидела на единственном стуле в гостиной и разбирала бумаги на столе. Он точно знал, почему она занимается этим не в своей комнате. Она наблюдала за Умберто, как за ребенком, которому не доверяли принимать важные решения.

Умберто невольно нахмурился. Неужели она еще больше похудела? Ест ли она вообще что-нибудь? Он не мог вспомнить, когда она ела в последний раз. Он пил кофе два часа назад и, конечно, уже снова испытывал голод. Вчера вечером они ели стейки… Умберто напряг свою память. Его мать держала столовые приборы в руках, но он не мог припомнить, чтобы она что-то клала в рот. Вино она все же пила. Очень много вина. Она стала больше пить, с тех пор как они приехали в Буэнос-Айрес.

— Нам нужно перекусить, — сказал Умберто, все еще лежа на кровати.

Донья Офелия слегка повернула голову, так что стал виден ее классический профиль. Если смотреть на нее в таком ракурсе, кажется, что она бабушка, на коленях которой сидят внуки и слушают красивые сказки.

— Сходи, — спокойно ответила она. — Мне нужно еще кое-что подготовить.

Умберто сглотнул. Если она сейчас безропотно отпускает его, то наверняка думает, что он не опасен. «Почему мы не можем забыть всю эту историю? — подумал Умберто. — Почему не можем просто вернуться на Санта-Селию, мать и я? Мы прекрасно там жили». Он приподнялся. Донья Офелия шелестела бумагами.