В стране чудес

с прекрасными, обработанными полями, на которых колосья ячменя поднимались выше голов лошадей, затем следовали обширные поля индиго

с золотистыми цветами, гряды с многоцветным маком, волнующиеся нивы и поля с сахарным тростником, далее виднелись зеленеющие леса,

в которых в изобилии встречались фиговые, грушовые и апельсиновые деревья, обремененные зрелыми плодами. Насколько мог видеть глаз,

благодатная почва повсюду в изобилии снабжала

владельца самыми разнообразными дарами при-

роды.

Андре был в восхищении от окружавшей его природы, чем не мало удивлял свою сестру.

— Тебе, сестрица,— воскликнул он, — все это кажется весьма естественным, потому что ты не бывала в других странах и привыкла видеть эту

благодать!

— Мне кажется, Европа не менее прекрасна,— заметила девушка с легким вздохом сожаления.

— Конечно, дорогая сестра, но если бы почва Индии обрабатывалась так же прилежно, как в

Европе, она могла бы прокормить миллиард людей, вместо населяющих ее двухсот миллионов. Здесь все поражает величием и грандиозными разме-

рами!

Альпы ничто в сравнении с нашими Гималаями. Чтобы образовать такую реку, как наш могучий Ганг, пришлось бы слить в одну множество европейских рек. У нас солнце круглый год согревает почву, между тем, как там целыми месяцами лучи его слабо пробиваются сквозь свинцовые тучи. Там с наступлением зимы вся природа погружается в долгий сон. Тогда солнце лишь изредка показывается на далеком небосклоне, деревья теряют свою листву, с полей исчезают цветы и плоды, и почва покрывается

белым снежным покровом, реки застывают, течение их как будто останавливается под толстою ледяною корою, и жители укрываются в домах

или выходят, укутавшись в теплые одежды, из опасения простудиться и захворать.

— Брррр! Меня от одних слов твоих бросает в озноб! — воскликнула Берта.

— Тем не менее европейцы совсем не считают себя несчастными. Благодаря трудолюбию и изобретательности, они легко переносят суровый

климат. В то время, как индус довольствуется ничтожной тряпкой, прикрывающей его пояс и голову, утоляет голод несколькими плодами и

ищет себе защиты от непогоды под лиственным кровом, —европейцы должны иметь теплую одежду, питательную пищу и прочный кров, под которым они проводят большую часть своей жизни.

В Европе нельзя быть праздным , "-там идет беспрерывная борьба за существование. Но довольно, я философствую точно профессор, вместо того,

чтобы восхищаться окружающей нас красотою.

Солнце жгло невыносимо, и Берта напомнила брату, что пора вернуться домой, так как отец наверно ожидает их с нетерпением.

— Я хочу поклониться Гангу — нашему кормильцу и отцу, как называют его индусы. Вперед, сестрица! Мы скоро домчимся до берега.

Молодые люди галопом поскакали вперед и вскоре увидали залитые солнцем прекрасные, голубые воды реки. Вдруг Жальди, лошадь Андре,

так неожиданно бросилась в сторону, что едва не сбросила седока. Укрепившись в седле, Андре стал успокаивать своего коня. В то же время он

заметил, что сестра его изменилась в лице и

быстро осадила лошадь.

— Что с тобою, сестрица?— крикнул он ей. — Неужели ты сделалась трусихой? Жальди, как видно, не узнает меня, но я докажу ему, что меня

не так-то легко сбросить с седла.

— Взгляни сюда!— вскричала девушка в ужасе, указывая на лежавшего на дороге путника.

Андре быстро спешился и, бросив сестре поводья, подошел к старику Мали. С трудом оттащил он его к откосу дороги. Он убедился, что нищий жив, хотя одежда его была вся в крови, а на ноге зияла большая рана.

Оставив раненого под надзором сестры, успевшей тем временем успокоиться и сойти с лошади, — Андре побежал к реке, намочил платок и, вернувшись, обвязал им голову бедного путника. Из груди старика вырвался глубокий

вздох, он вскоре очнулся и с изумлением взглянул на молодых людей.

— Ах, саибы! — пробормотал он едва слышно.

— Да, старик, мы саибы,—ответил Андре, — но будь покоен, мы не обидим тебя. Скажи, что с тобой случилось?

— При переходе через овраг на меня напал крокодил,— ответил Мали, — я так ослабел, что не могу идти дальше.

— Как ужасно! — вскричала Берта. — Мы возьмем тебя с собою, я уверена, что отец наш приютит тебя.

— Вы слишком добры,— ответил Мали слабым голосом, — но я не в силах дотащиться до вашего дома. Оставьте меня здесь и пришлите мне не-

много пищи. Я отдохну тут с денек, а потом,

надеюсь, как-нибудь дотащусь до моей хижины.

— Нет, это невозможно, друг мой, — заметил Андре.—Солнце еще больше растравит твою рану.

Садись на мою лошадь, и мы скоро доберемся до дому.

— Сесть на вашу лошадь! — удивился Мали. — Разве вы не видите, что я нищий, презренный нат!