В смерти — жизнь

«Но, – возвещает „L'Etoile“, – если бы этот истерзанный труп пролежал на берегу до ночи со вторника на среду, то удалось бы напасть на следы убийц». Тут не сразу и сообразишь, что собственно хочет сказать этот умник. А он решил заранее отвести соображение, противоречащее его теории, а именно – что за два дня на берегу тело разложилось бы больше, чем в воде. Он допускает, что в таком случае оно могло всплыть и в среду, и убежден, будто только поэтому оно и всплыло. Вот он и заторопился с доказательствами, что труп не оставался на берегу, ибо, в противном случае, «удалось бы напасть на следы убийц». Вы, кажется, улыбнулись этому sequitur *. Вы не можете представить себе, каким образом от срока пребывания трупа, на берегу следы убийц должны умножиться. Я – тоже..

– «И уже совершенно ни с чем не сообразно, – продолжает газета, – чтобы злодеи, способные на такое убийство, бросили тело в воду, не привязав груза, чтобы оно сразу пошло ко дну; ведь принять такую меру ничего не стоило». Обратите внимание, как смешно оборачивается это заключение! Все, даже «L'Etoile», согласны, что женщина, чей труп нашли, была убита. Признаки убийства несомненны. Наш умник собирается доказать, что эта покойница – не Мари; и только. Он хочет убедить, что Мари не была убита, а не в том, будто это труп не убитой. Но из его замечания вытекает со всей очевидностью именно последнее. Есть труп, к которому не привязали груза. Убийцы не бросили бы его в воду без груза. Стало быть, убийцы и не бросали его в воду. Вот и все, что доказывается. К вопросу об установлении личности еще не подошли, поэтому «L'Etoile» спешит, пока не поздно, опровергнуть то, что только миг назад признала. «Мы нисколько не сомневаемся, – заявляет газета, – что женщина, труп которой нашли, была убита».

Нашему хитрецу и еще не раз случается перехитрить самого себя, даже все в этой же части статьи. Он, как я уже отмечал, явно задался целью сократить, насколько возможно, промежуток времени между исчезновением Мари и находкой трупа. А вместе с тем особо подчеркивает то обстоятельство, что никто не видел девушку после ухода из дома. «Нет ни одного подтверждения, – говорит он, – что Мари Роже оставалась в живых после девяти часов утра в воскресенье, 22 июня». Он рассуждает явно ex parte, и в его же интересах было пренебречь этим моментом, ибо ему явно не хочется, чтобы объявился кто-нибудь, видевший Мари, скажем, в понедельник или во вторник, а ведь тогда промежуток, урезать который автор так старается, значительно сократился бы сам собой, а следовательно, по его же логике, и вероятность, что этот труп – тело нашей гризетки, резко уменьшилась бы. Забавно все же, что «L'Etoile» особенно напирает на этот пункт в полной уверенности, что прибавит таким образом к своим доводам нечто новое.

Пересмотрим теперь рассуждения газеты, относящиеся к опознанию покойницы, сделанному Бове. Говоря о волосках на руке, «L'Etoile» передергивает самым бессовестным образом. Мосье Бове – совсем не такой дурак, ему и в голову не пришло бы устанавливать личность убитой только по каким-то волоскам на руке. Волоски на руке найдутся у кого угодно. Бове совсем не так выразился, как передает «L'Etoile», которая, опустив подробности, исказила общий смысл его показания. Он, конечно же, говорил о каких-то особенностях этих волосков. Чем-то, вероятно, запоминающихся – цветом, толщиной, длиною или по тому, как они росли.

«Нога у нее, – продолжает газета, – была маленькой, но ведь такие же у тысяч женщин. Подвязка и туфля – тоже не доказательства: и туфли и подвязки поступают в продажу целыми партиями. То же самое скажем и об искусственных цветах на шляпке. Мосье Бове требует, чтобы обратили особое внимание на то обстоятельство, что пряжка оказалась сдвинутой, чтобы сузить подвязку на ноге. Нет смысла придавать этому значение, потому что большинство женщин покупает подвязки без примерки именно с тем, чтобы заняться их подгонкой дома, не в магазине же это делать». Трудно поверить, что наш умник говорит всерьез. Если бы мосье Бове, искавший Мари, оказался перед покойницей Того же роста, комплекции и внешне похожей на исчезнувшую, он уже был бы вправе (независимо от того, как она одета) заключить, что его поиски окончены. А если притом же он обнаружит еще особого вида волоски на руке, такие же, какие ему запомнились у живой Мари, его предположение вполне законно должно укрепиться и превратиться в полную уверенность; ибо любая характерная особенность этой отметинки превращает ее в таком случае уже в особую примету. Если же к тому же ножки у Мари были маленькие, и у покойницы такие же, вероятность, что это – именно Мари, возрастает уже не в простой арифметической, а в геометрической прогрессии, или кумулятивно.