В смертельном трансе

— Это было восхитительно. Такое ощущение свободы. — Она глубоко вздохнула — наверно, вытирала слезы. — У тебя была машина, как у моей подруги. У нее «додж рейдер». Я узнала ее на ощупь, потому что запомнила твою. Но «рейдер» — американский вариант японской машины; а у тебя и была японская, верно? Она и теперь у тебя, так?

— Да. «Мицубиси монтеро».

— Черная.

— Правильно.

Я стоял и слушал. Теперь понятно — конечно же. Когда я был в трансе, Мэдди заставила меня внимательно обследовать улицы около моего дома, и я увидел какой-то автомобиль. Предположительно он был черный, но о нем нельзя было ничего больше сказать, кроме одного: поперек радиатора надпись «Мицубиси». Вот что тогда пришибло Мэдди. Вот почему она прошлым вечером оборвала транс. Подумала, что это могла быть машина Эда, остановила транс, поскорее вернулась в свою комнату, позвонила тому терапевту и узнала, что Эда Доусона убрали, потому что он спал с пациенткой. Примерно так все и было. Мэдди не стала бы плакать из-за денег. Точно: она не легла спать, все спланировала, решила, как заманить Доусона сюда, заказала частный самолет и все такое.

— Я все знаю, Эд, — продолжала моя сестра. — Эта записка от Лиз — где она писала, что так не может продолжаться. Она имела в виду вас. Она хотела покончить с вашей связью, а не с собой. Она была сильнее, чем ты думал, и здоровее, чем ты воображал. И думается мне, что если Лиз и решила написать статью, то не о секте, а о пациентках, ставших жертвами своих врачей. В любом случае она бы не стала сидеть тихо. Это на нее не похоже.

— Мэдди, нет! Ты…

— Ты всегда был честолюбив, Эд, и ты убил ее, чтобы она не прикончила твою карьеру, и потом убил Крис, потому что она видела вас вместе! И Тони — она сказала тебе, что встретится с Тайлером, и ты позвонил, оставил предупреждение Дженкинсу и…

— Прекрати!

Я услышал, что он вскочил на ноги, услышал тяжелые шаги.

— Эд, стой! Садись!

— Давай, стреляй…

— Выстрелю!

Ударил выстрел. Отдался эхом по комнате, по всему дому. Я выглянул из-за арки. Доусон стоял. Я видел его темный силуэт — он дрожал всем телом.

— Ты промахнулась. — Он заставил себя засмеяться. — А выстрелов было шесть, я считал.

Было слышно, как щелкнул револьвер на той стороне гостиной. Еще щелчок — револьвер был пуст. И Доусон двинулся через комнату. Я прыгнул вперед. Завопил:

— Доусон, не смей ее трогать!

В полумраке было видно, что он остановился, повернулся ко мне. На одно жуткое мгновение все мы замерли — он, Мэдди и я.

— Алекс, нет! — крикнула Мэдди. — Убирайся отсюда!

Доусон опустил руку в карман пальто, что-то вынул. Щелчок — тускло блеснуло лезвие пружинного ножа.

— Мэдди, у него нож!

Я рванулся, пробежал мимо кресла, замахнулся кием и с поворотом влепил Доусону — кий сломался точно посередине. Никогда не думал, что я такой сильный. Доусон слегка пошатнулся, поднял руку с ножом и сделал выпад. Промахнулся. Отступил, опять поднял нож — приготовился атаковать.

Внезапно чей-то голос произнес:

— Эй, говнюк, стой где стоишь.

Мы с Доусоном застыли на месте. Я посмотрел туда, где сидела сестра в своем инвалидном кресле — в нескольких ярдах от меня. Было ясно, что говорила не она, и я быстро обежал глазами гостиную и увидел: темная, смутно знакомая фигура выдвигается из столовой — с пушкой в руке. Я не ошибался. Кто-то еще был в доме.

— Конец игры. Доусон, брось нож, — приказала женщина.

Он зашевелился, вгляделся в нее и проговорил:

— Кто вы, к черту…

— Дама с дурным нравом. Советую делать то, что я говорю.

Теперь я ее узнал. Эти длинные волосы, этот высокий рост. Открыл рот — хотел окликнуть ее, что-нибудь сказать, — но тут все закрутилось слишком быстро. Доусон был не из тех, кто сдается, и Мэдди, несомненно, это знала. И когда он бросился к ней, наставив нож, она крикнула:

— Алекс, прочь! Ложись!

Инстинкт звал меня к ней, на ее защиту, но я знал этот командный тон и знал, что Мэдди не даст себя подловить. Она не из тех. Я повиновался и нырком бросился на пол.

И когда Доусон был в футе от нее, Мэдди вскрикнула:

— Лора!

Овдовевшая подруга Тони не колебалась ни мгновения. Я увидел вспышку. Оранжевое и красное. Сверкающий, неистовый удар. Потом еще один. Секунда, и все кончилось. Убийца Тони был мертв — повалился головой вперед и грохнулся на пол гостиной.

ЭПИЛОГ

Когда это кончилось — после того, как мы позвонили на материк, после того, как прибыла полиция и сняла с нас показания, после того, как увезли тело и вычистили дом, — я провел еще неделю на острове Мэдди. Лора тоже осталась.

Я гулял по дорожкам, слонялся по пляжам. Нашел пару местных камешков — «петоски», несколько зеленых обкатанных песком стекляшек и кусочек разбухшего дерева. В тот момент он казался необыкновенно примечательным. Второй раз я взглянул на него через месяц — когда развернул газету и прочел, что дело об убийстве четырех женщин в Миннеаполисе закончено. Убийства пришили двум парням, предположительно — «драконам». Тогда я и достал кусочек дерева, рассмотрел его. Так и не понял, зачем я его подобрал. Однако он и сейчас при мне. Наверное, у меня и останется.