В Шторме

Люк сжал руку, пытаясь остановить кровь, чуть вздрогнул и вытянул еще один злостный ярко-алый осколок, засевший в одной из глубоких ран. Потом вновь стиснул руку - темная, вязкая кровь сочилась между пальцами на его уже запачканную одежду. Он пристально смотрел на кулак несколько долгих секунд, прежде чем поднял наконец голову к Палпатину, бросая на него горящий, обвиняющий взгляд.

Император только улыбнулся, подняв брови в вежливом ожидании:

- Может, хочешь другой бокал?

Какое-то время Люк продолжал гневно смотреть на него, затем язвительно ответил:

- Пожалуй. Ведь вы хотели рассказать мне что-то еще, не так ли?

Император ненадолго задумался – как будто рассматривал серьезную просьбу.

- Нет… думаю, на сегодня мы закончили, друг мой.

Он поднялся, тяжелые двери начали свой медленный цикл открывания - Люк подсознательно отсчитывал секунды, как уже делал сотню раз раньше. Вошла Мара, в сопровождении шести императорских гвардейцев, шагавших парами в плотном строю и затем расступившихся в стороны, давая Императору прошествовать между ними.

Небрежно оглянувшись, Палпатин бросил Джейд:

- Осмотри его руку.

И затем быстро вышел из комнаты; двери с шумом закрылись, замки поэтапно задвинулись.

Мара направилась к Люку, но он отвернулся от нее.

- Ничего страшного, - солгал он, выходя в темную гостиную.

«Проверь это…»

- Дай мне проверить, - она последовала за ним.

- Я сказал, ничего страшного, - повторил Люк, небрежно опуская руку, чтобы оставить след рассеянных рубиновых капель на каменном полу по пути в спальню и затем в освежитель в конце роскошного мраморного коридора.

Войдя за ним, Мара увидела раковину, забрызганную кровью.

Он тихо вздохнул, словно не зная, что делать дальше. Тогда она взяла его руку и раскрыла податливую ладонь, исследуя глубокие порезы взглядом профессионального солдата.

Люк долго молчал, прежде чем сказать тихим голосом:

- Кажется, есть еще какой-то осколок, но я не могу найти его.

Медленно всматриваясь в кровоточащие раны, Мара поднесла руку ближе.

- Я ничего не вижу, - она осторожно раздвигала края каждого пореза, обследуя его и пытаясь сомкнуть обратно. - Но нужно наложить швы. Я пошлю за Халлином.

- Глупо, - Люк слегка отстранился, раздраженно отводя взгляд. - Как глупо.

По какой-то причине Мара продолжала держать его пострадавшую руку.

- Я думаю, у вас обоих есть способы пробить оборону друг друга, - ответила она, не смотря на него.

- О да, только не заметно, чтобы он звал доктора.

- Ты выиграл несколько ударов, поверь мне, - признала Мара, гадая, какого черта она говорила все это. - Он думал, к этому времени ты уже будешь хорошо обучен им.

Люк промолчал, и все оставшееся время, что Мара тщательно изучала его ладонь, оставался тихим. Когда она наконец подняла голову, Мара наткнулась на его нахмуренный взгляд. Люк явно задавался тем же вопросом, что и она.

Она держала этот острый взгляд в течение долгих секунд…

И когда он в итоге решил что-то ответить, быстро вмешалась:

- Я пойду… вызову того врача.

Отпустив руку Люка, она задела его, проходя мимо, несмотря на то, что он уступил ей.

- Спасибо, - тихо проговорил он, и потом: - Мара…

Она оглянулась, удивленная; он очень редко звал ее по имени.

- Что?

- Прости, - сказал он; странное, сердечное извинение.

- За что?

Он пожал плечами:

- Просто… прости.

Она недоуменно смотрела на него еще какое-то время, но он перевел взгляд на окровавленную ладонь, пряча ее в другой руке, и Мара повернулась, чтобы уйти, зная о камерах наблюдения и желая дать себе по лбу за свои действия.

.

Люк был необычно молчалив, пока Халлин обрабатывал и зашивал его рану, сидя на подлокотнике кресла в запертой гостиной, поближе к источнику света.

Доктор привык к тому, что его вызывали для исполнения служебного долга в любое время и в любое место, где бы ни находился его единственный подопечный; поэтому ему вовсе уже не казалось странным, что его вытащили поздним вечером из квартиры в Северной Башне, заставив пройти через немыслимую охрану Южной - чтобы заботиться о сыне Вейдера в едва стерильных условиях и при слабом освещении, имея только тот инструмент, что он принес с собой. Все это представлялось лишь небольшим неудобством.

Стало ясно, что Скайуокер занял странно неоднозначное положение во дворце. Фактически он выглядел заключенным, за всеми этими запертыми дверями и с бесчисленными охранниками; но в то же время, казалось, занимал место в личном окружении Императора и держал завидное звание коммандера, имея апартаменты, штат и все сопутствующие права.

И все же он всегда находился под невероятной охраной, большая часть которой была хорошо скрыта от тех немногих приближенных, кто был наделен правом проходить так далеко, в эту очень ограниченную территорию Южной Башни.