В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

– Поэтому позвольте мне поделиться с вами самой яркой картинкой возможного будущего… Видите ли, свой первый большой доклад я сделал на симпозиуме специалистов по робототехнике в Чикаго, в далеком 1983 году. Тогда я был аспирантом и настроен был оптимистичнее некуда. До сих пор помню то чувство: казалось, меня ждет нечто совершенно необыкновенное. Я верил: если человечество проявит достаточно смекалки и отваги, а потом обратится к достаточно передовой технологии, мы сможем переписать будущее и изменить мир, какая бы участь ни была нам уготована. Я держался уверенно.

Я помнил тот день так, будто это было год назад. Другой зал, гораздо больше. Другой мир.

– Прошло тридцать пять лет, и сегодня я почти закончил свой последний доклад перед слушателями – последний, в который я вкладываю некоторые усилия. В голливудском блокбастере это была бы кульминация. Сценарий складывается идеально: вот он, бедный, когда-то непобедимый Питер, вынужденный наконец смириться. Жертва, готовая лишиться всего, чем она обладала, утратившая и голос, и способность выражать эмоции, и саму себя, и возможность протянуть руку и прикоснуться к любимому. Никогда больше нашему герою не придется держаться уверенно.

Впервые за все это время я задел их за живое. Люди в аудитории выглядели так, будто я дал каждому из них пощечину.

Отлично.

– Именно такой образ мы все априори готовы принять. Мы не задаем вопросов. В конце концов, для всех предыдущих поколений больных боковым амиотрофическим склерозом диагноз означал медленное путешествие во тьму.

В аудитории стояла гробовая тишина. Я позволил ей нависать над нами, отсчитывая пять секунд. Это было болезненно.

– Но…

И снова пауза. Потом я сменил интонацию и заговорил так громко, как только мог, придав голосу веселую игривость:

– Но мы-то – новое поколение. И перед нами рассвет новой эры. Я и сейчас чувствую, что стою на пороге невероятного будущего. Я все еще верю: если человечество проявит достаточно смекалки и отваги и обратится к достаточно передовой технологии, то, какая бы участь ни была нам уготована…

Пауза, позволяющая слушателям провести ассоциацию с моим предсказанием.

– …мы все еще можем переписать будущее и изменить мир.

Мне искренне не хотелось произносить то, что следовало дальше, при Франсисе, но я обрисовал ему суть в общих чертах, и он мне разрешил. Всем, кто собрался в аудитории, необходимо было услышать горькую правду.

– Так и есть, через год мне, скорее всего, понадобится трахеостомия. В день, когда ее проведут, я произнесу свои последние слова – и умолкну. И да, через несколько лет я, вероятно, буду уже полностью парализован, но мой мозг будет работать как прежде. И да, конечно, не такое будущее я бы выбрал, особенно – для своего любимого мужа.

Часть наиболее сочувствующих мне зрителей уже ощущала себя как под пыткой. Но мне нужно было заставить их всех почувствовать эту боль.

– Но я не собираюсь отводить взгляд и делать вид, будто всего этого не случится. И тем более не собираюсь оглядываться назад и переживать о том, чего никогда не смогу сделать снова. Но и бояться я не собираюсь! Взгляните на ситуацию как на школьную травлю. БАС пугает нас, как и любой хулиган, перспективой унижения. В случае с болезнью меня должна выбить из колеи старая история: если я решу прожить достаточно долго, то все это мучительное время мой мозг будет прикован к телу…

Следующие шесть слов прозвучали медленными ударами барабанных палочек, сопровождающими приговоренного к смерти.

– …к живому трупу, которым я стану.

Нужно было показать зрителям орудия пытки – и только потом предлагать спасение. Я вынужденно позволил им страдать еще несколько секунд, а после разрушил собственноручно созданный абсурдный образ.

– Это что, шутка, что ли? Мы живем в двадцать первом веке. У нас есть высокие технологии. Простите, это вам не готический ужастик какой-нибудь.

Волна облегчения: люди поняли, что их одурачили. Впервые с момента, когда я начал закручивать гайки, в аудитории раздался смех. Негромкий. Понимающий.

– В этот раз БАС выбрал не того парня.

Смех стал громче и звучал дольше. Кто-то даже выкрикнул что-то одобрительное.

– Мне никогда не нравились хулиганы.

Люди смеялись, но я продолжил говорить, несмотря на это. Взрыв хохота. Я сделал короткую паузу и продолжил:

– Очевидно же, что я не собираюсь следовать устаревшим мелодраматическим сценариям, пришедшим чуть ли не из Средневековья и основанным на страхе попасть в ловушку и остаться беспомощным.

Смех снова стих, но все улыбались. Я говорил таким тоном, будто объяснял им, как мне удалось украсть драгоценности короны:

– Я не собираюсь бороться, пока меня загоняют в ловушку. Но, раз уж меня в нее загоняют, я намерен протащить в нее больше высокотехнологичных штуковин, чем стоит на защите Белого дома. И буду постоянно пополнять их запасы. Вы смотрите сейчас на прототип Питера 2.0, но у меня запланировано больше обновлений, чем у Microsoft.

Снова смех.

– Я не умираю, я трансформируюсь.

Снова одобрительные возгласы.