В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

– Как все прошло? – спросила Элейн и, выслушав краткое содержание беседы, заговорщицки ко мне наклонилась. За годы – не один десяток лет – работы в Акорн-Парке она стала неиссякаемым источником сплетен и знала все, что происходило в компании с шестидесятых годов и по сей день. – Ничего удивительного. На прошлой его работе говорили: «Хорошие идеи в его кабинете умирают». Но мой Питер что-нибудь придумает…

Еще спустя час я забрал выданный мне древний ноутбук и портфель, вышел из офиса и, несмотря на жару и влажность, отправился быстрым шагом до ближайшей станции метро. Сел в поезд, вышел возле здания парламента – и через несколько минут уже рассказывал Франсису о результатах встречи. За окнами расстилался типичный американский городской пейзаж, и даже спустя полгода я все еще ожидал увидеть пролетающего мимо Супермена.

– Ты все равно должен ее написать!

– Когда?

– На выходных.

Я так и поступил. Пять недель без выходных – это были долгие недели! – и на столе у управляющего лежала практически финальная версия рукописи «Неписаных правил игры». Я скомпоновал ее из всех своих докладов, учебных курсов и смутных идей за предшествующие несколько лет. И, будучи уверенным, что теперь эти материалы разберут по косточкам несколько редакторов, писал так же, как обычно говорил.

Подозреваю, никто так и не прочитал мою книгу до отправки в печать: каждому казалось, что это уже сделал кто-то другой. Вряд ли мы узнаем когда-нибудь, прав ли я, но факт остается фактом: к весне 1994 года, когда печатная версия вышла в издательстве McGraw Hill и стала бестселлером, в тексте поменялось всего пять слов. Два из них были словом «хрен». Его убрали.

Я начинал как безумец и поднялся до первооткрывателя, чтобы в 1994-м взлететь еще выше, практически в стратосферу. СМИ (и компании, готовые платить немалые деньги) объявили меня гуру. Со мной заключило контракт международное бюро докладчиков, а компания повысила до партнера. Неожиданно для самого себя я стал человеком, который приносит деньги. Коллеги, не успевшие прочитать мою книгу, все равно прочитали ее – после моего выступления на Всемирном экономическом форуме в Давосе. А потом – приглашали в разные филиалы (офисы ADL можно было найти практически везде), только чтобы узнать: все мои поездки уже распланированы до конца года и я могу заглянуть к ним примерно в июне следующего… да и то если захочу.

Мы с Франсисом отметили эти перемены тем, что купили маслкар и бальную залу эпохи Людовика XIV. Если точнее – взяли огромную ипотеку, потому что влюбились в большую квартиру, находившуюся в особняке 1860-х годов, сложенном из коричневого песчаника. Дом стоял на проспекте Содружества – зеленой улице рядом с парком Бостон-Коммон в самом сердце города. Главной в этой квартире была огромная бальная зала в стиле рококо, отделанная привезенными из Франции панелями с витиеватой резьбой. Полагаю, с нашей стороны это была очередная попытка вытеснить слишком яркие воспоминания о нашем первом жилище и заклеенных скотчем рамах.

Наша вторая покупка оказалась более продуманной. Мы оба знали, какой автомобиль хотим приобрести, но не знали, как он называется. За помощью я обратился к старшему консультанту в Акорн-Парке. Тот оказался настоящим экспертом в автомобильной промышленности США и, выслушав мои требования, вынес вердикт:

– Так это же маслкар!

Он назвал мне несколько марок, мы достали каталоги и остановились в итоге на Pontiac Firebird. После этого Франсис позвонил продавцу в Большом Бостоне.

– Да, с откидным верхом, пожалуйста. Да, ярко-красный. Нет, тест-драйв не нужен. Нет, мы на таких не ездили, мы их и не видели никогда, мне кажется. Да, в каталоге отличное фото. И я уверен, что в комплект входит двигатель.

Мы ехали по проспекту Содружества – крыша откинута, из динамиков ревет музыка, плеер автоматически меняет диски, панорамные очки закрывают глаза от яркого летнего солнца – и праздновали небольшую победу над правилами иммиграции в США.

Все время, что мы провели в Америке, Франсис рисковал получить отказ во въезде. Меня перевели сюда по работе, он же по документам приехал в отпуск. По закону не состоящий в браке партнер сотрудника, переведенного в Штаты из другой страны, имел право беспрепятственно покидать страну и въезжать в нее снова неограниченное количество раз, но Франсиса отказывались признавать моим партнером. Это казалось несправедливым. Мы обратились к юристу по вопросам иммиграции и в конце концов получили официальную бумагу о том, что «гендерная принадлежность не имеет значения», если речь о партнере. После этого Франсис отправился в аэропорт Логана, закрепив за собой новообретенное право вернуться. Так мы создали прецедент, о котором поставили в известность все иммиграционные службы страны. Дело было сделано.