В шаге от пропасти

Ледяная струя брызнула из шланга, тончайшими иглами пронзая кожу насквозь. Тим попытался увернуться, но тщетно, мышцы атрофировались и больше не подчинялись ему. Вода смывала грязь и запекшуюся кровь, вместе с тем пробуждая его организм от вынужденной спячки. Боль, дремавшая до этого момента под действием сильных препаратов, вновь набирала обороты, с каждым витком только усиливаясь. Когда терпеть стало невозможно, Тимур стиснул зубы.

— Что ты задумал?

— Сейчас увидишь.

Гитлер довольно усмехнулся и, налив себе дорогой коньяк в бокал, опустился в раскладное кресло.

Хастлеры вошли в камеру и остановились около стены. Тим узнал их сразу — сам лично отбирал претендентов для развлечений клиентов базы. Внезапная догадка пронзила сознание. Он дернулся, как от удара током, и выразительно посмотрел на управляющего.

Перехватив его взгляд, Адольф зловеще рассмеялся:

— Расслабься и получай удовольствие.

— Ты охерел, что ль?

— Что такое? Даю тебе последний шанс рассказать мне все, иначе сам понимаешь…

— Нет.

Тимур собственноручно подписал себе смертный приговор. Не для того держался столько дней, чтобы сдаться в самом конце. Он прекрасно осознавал, что его изнасилуют в любом случае, даже если сейчас все расскажет, Бушин ни за что не прекратит этот спектакль, слишком жаждет извращений. Выхода не было — оставалось молиться о смерти.

— Приступайте.

Но мужчины не спешили начинать. Собравшись в кучу, опасливо посматривали то на Тимура, то на Адольфа. Участвовать во всем этом не хотелось никому.

— В чем дело? — раздраженно прорычал управляющий.

— Мы не можем так…

Он глубоко вздохнул: подобное проявление непослушания не стало неожиданностью. Отставив бокал на стол, достал из кармана пистолет и, передернув затвор, просто положил его рядом.

Молодые люди поняли все без слов. Испугались, решили не спорить и обступили Тимура. Один даже попытался снять с него разорванную на спине футболку.

— Не трогайте меня! — прохрипел Громов, уже ни на что не надеясь. Мерзкие прикосновения грязных рук оставляли на теле кислотные ожоги.

— Адольф Михалыч, у нас проблемы, — раздался взволнованный голос из рации.

Бушин нахмурился.

— Что случилось?

— Посторонние люди на территории.

— Что? Какие еще люди? — тень тревоги пробежала по его лицу, но он остался предельно спокойным.

— Мусора, ше… — фраза оборвалась на середине.

— Вы там обкурились, что ли? — зло процедил Адольф, но больше ему никто не ответил.

— Конец тебе, — не сдержался Тим и рассмеялся.

Мужчины в панике отступили, так и не посмев ничего сделать. Власть стремительно менялась, и слушаться Бушина в таких обстоятельствах было крайне неразумно.

Сохраняя ледяное спокойствие, он неспешно встал, залпом допил коньяк и, взяв со стола, пистолет направил его на Громова.

— Поквитаемся?

Он успел только нервно сглотнуть. Громкий выстрел эхом разнесся по подвалу. Правый бок обожгла острая боль.

— Косой, — скривившись, прошептал Тимур.

Гитлер усмехнулся и подошел ближе. Взял его за волосы, вынудив посмотреть в глаза, и пояснил:

— Если б я попал куда надо, ты бы сразу сдох, а так мучайся, истекая кровью, и наслаждайся моим подарком.

Брезгливо поморщившись, он отпустил Громова и поспешил покинуть подвал.

Московская область. БО «Васильки»

Задолго до сбора гостей машины СОБРа окружили базу отдыха «Васильки». Бойцы расположились согласно схеме — в местах, не доступных для объективов камер — и ждали команды.

Дымов и Зимина подъехали чуть позже и остановились под раскидистым деревом, неподалеку от главных ворот. В последний раз пробежались по плану и проверили готовность сотрудников.

Обстановка накалялась с каждой секундой все сильнее. Воздух разряжался, словно напоминая, о том, какое важное мероприятие предстоит. Несколько месяцев тяжелой кропотливой работы наконец могли дать свои плоды. Оставалось сделать лишь один шаг. Решающий шаг.

— Сколько осталось? — Елена нервно покосилась на Стаса.

— Десять минут, — спокойно ответил тот.

— Неужели все закончится?

Она сама не верила в свои слова. Казалось, дело о «Золотой рыбке» будет продолжаться вечность. События последних дней поглотили настолько, что некогда было даже поднять головы, не то что философствовать.

Дымов, полностью сосредоточенный на деле, толком не расслышал ее вопрос — еще раз мысленно прогонял каждый свой шаг.

— Слушай меня внимательно. Сейчас я с ребятами пойду внутрь, а ты останешься в машине.

Пришло время наконец сказать правду. Он знал, что Зимина будет сопротивляться, и, решив избежать споров, просто поставил ее перед фактом.

— Но… — попыталась возразить она, однако Стас резко перебил ее.

— Вот ключи и рация.

— Дымов, мы так не договаривались! Я начальник след…

— Я командую изнутри, ты рулишь снаружи.