В сетях соблазна (ЛП)

— Конечно, — поддразнила она Коннора. — Я даже специально их распечатаю. И не беспокойся о Лондоне. Я знаю, Роман думает, что я вызову проблемы, но у меня действительно есть другие дела, кроме как торчать рядом с ним и доставлять ему неприятности. Кроме того, пока мы будем там, он будет зависать с девчонкой из британского посольства. Она не оставит его без дел. — Тина попыталась игнорировать горящую боль в животе. — Так что, если ты беспокоишься, что я буду разыгрывать брошенную любовницу, то поверь мне, последнее, чего я хочу, это оказаться на его радаре.

— Вы оба постоянно так говорите, но ни один из вас так и не завязал серьезные отношения, — размышлял Коннор.

— Ну, у Романа невозможно высокие стандарты, а у меня в приоритете карьера. — Довольно рано она поняла одну вещь: мужчинам не нравились женщины, занимающиеся карьерой, особенно если женщина была умнее своего переполненного тестостероном партнера. Поэтому она стала воспринимать мужчин вокруг себя как шахматные фигуры. Или, если они были превосходны в постели, игрушками. Вот и все. — Боюсь, я замужем за Белым домом.

— А когда кончится срок Зака? — тихо спросил Коннор.

Она всегда была девушкой с планом.

— Тогда я займусь консультациями и заработаю невероятную кучу денег. Откуда такой внезапный интерес к моему будущему?

Коннор откинулся назад.

— Знаешь, я считаю, что человек достигает определенного возраста или определенного места в своей жизни и оглядывается назад, удивляясь, когда что-то пошло не так. Ты понимаешь, о чем я говорю, верно? Я размышлял, пытаясь понять, когда все изменилось. Мы были друзьями, Тина. И затем мы вдруг уже не друзья.

Ей не нравилось, куда зашел этот разговор.

— Трудно дружить с человеком, который проводит большую часть времени в секретных местах, занимаясь вещами, о которых мне запрещено знать.

— Не надо этой чуши, Тина. Я бы приехал домой — и да, под домом я имею в виду твой дом в Новом Орлеане. В один День Благодарения у нас все было хорошо, а в следующий — ты уже холодная как ледышка и обрубаешь все мои попытки с тобой поговорить. В то время я решил, что ты не одобряешь мою работу, но потом понял, в течение четырех лет ты перестала общаться со всеми нами. Кроме Мэда. В конце концов, ты снова начала появляться в нашей компании, но редко. И я не совсем уверен, что случилось.

Ладно, может быть, ей все-таки не нравился этот более мягкий и заботливый Коннор Спаркс. По крайней мере, суровый шпион не совал нос в ее дела.

Она улыбнулась ему, потому что уже пережила свою драму, и иногда правда была лучшим способом скрыть секрет.

— Уверена, ты уже знаешь, что мы с Романом целый год отрывались в постели. Когда он закончил юридическую школу, я предложила сделать наши отношения официальными. Он отказался. Мы поссорились. Это было не красиво. — Она пожала плечами, как будто возраст и мудрость позволяли ей со снисходительностью взглянуть на ту девушку из своего прошлого. — Я боролась со своим смущением.

Коннор распахнул глаза.

— Не ожидал, что ты это признаешь.

Но, конечно, он все это знал. Это читалось по выражению его лица. Он был удивлен лишь тем, что она призналась, но не тем, что произошло.

Иметь дела с Истинными Джентльменами было все равно, что играть в шахматы. К счастью, у нее была вся жизнь, чтобы стать гроссмейстером.

С другой стороны, у них было столько же времени, чтобы понять ее. Неужели Коннор догадывался, чем на самом деле она планировала заниматься в Лондоне? Поэтому он так интересовался ее делами? Неужели Зак послал Коннора, чтобы выяснить, насколько близко она подобралась к истине?

— Это было очень давно. Я думала, что Роман все вам рассказал. Если нет, то вот в чем заключается эта великая тайна. Меня выбросили на улицу, и я не хотела встречаться ни с кем из его друзей.

— Но ты поддерживала связь с Мэдом. — Коннор покачал головой, сжав зубы. — Черт. Конечно, поддерживала. Вы двое еще долго встречались после этого. Мэд всегда мог воспользоваться ситуацией.

— Не надо, — огрызнулась она и стиснула зубы. — Не говори так о Мэддоксе. Он был не таким. — Да, было бы лучше позволить Коннору думать все, что угодно, но Мэда здесь не было, чтобы защитить себя, и она не могла позволить никому, даже Коннору, наговаривать на единственного друга, который оставался с ней, несмотря ни на что. — Он никогда не использовал меня. То, что у нас было, было взаимно и чисто по-дружески. Мои отношения с Мэдом, вероятно, были самыми здоровыми в моей жизни, поэтому даже не смей плохо о нем заикаться.

В тот ужасный первый год Мэд появлялся в ее квартире в Вашингтоне с бутылкой текилы, кучей фильмов и пиццей, и он помогал ей справиться. Она понятия не имела, как выжила бы в тот первый год, если бы не изнурительный график работы и Мэддокс Кроуфорд. Работа в Вашингтоне спасла ее во многих отношениях. Если бы она вернулась домой, ее мать узнала бы, что что-то не так, и не оставила бы в покое.