В сетях интриги. Дилогия

На самом севере, на краю света, сидит в своём ледяном дворце королева. Ей скучно одной. Она зовёт издалека принцев и принцесс, сажает их на свой трон, баюкает, ласкает, говорит с ними… Но те быстро леденеют и затихают. Тогда снова зовёт гостей королева, и так без конца!..

Суждено ли самой Луизе заледенеть во дворцах королевы севера?

Кто знает? Будет так, как хочет Бог. Слабая, робкая, как птичка, хотя и сильная сердцем и душой, девушка все отдаёт на волю судьбе.

И, как бы откликаясь на тихий, безмолвный призыв, взволнованная душа вдруг рисует иные картины…

Полвека тому назад другая бедная принцесса, София Цербстская, тоже явилась в Россию по «дороге невест», села там на трон и со славой царит вот ровно тридцать лет.

И зовут её теперь — Екатериной Великой.

Но о такой участи даже и не мечтает девушка. Она была бы счастлива, если удастся прожить мирно, радостно, как живут там, в её родном, милом Карлсруэ.

Если, умирая, она будет слышать благословения себе и поминать её станут как добрую мать, как любимую жену, как ангела-помощника всем несчастным и слабым.

Да, эти мысли уже наполняют душу принцессы. Ради возможности творить много добра она и согласилась так легко оставить семью, ехать далеко, стать женой человека, которого не видела, не знает совсем.

Такова, положим, участь большинства принцесс… Но Луиза не похожа на всех.

Она мечтает о чём-то ином… ждёт чего-то более прекрасного от жизни, чем увеселения и блеск большого, роскошного двора…

Найдёт ли только? И каков сам он, этот неведомый, далёкий жених?

Красавец, говорят, совсем юноша, светловолосый, стройный…

Конечно, Луиза ещё ребёнок. Но женщина уже проснулась в ней. Её чистое, нетронутое тело порою трепещет от каких-то предвкушений… особенно с той поры, как появились у неё первые признаки женственности. Её душа грезит о святой, бесконечной, возвышенной любви, способной на жертвы, на самоотвержение… И вместе с тем он уже реял в мечтах, её будущий избранник, — мужественный, бледный, с лицом, обрамленным тёмными кудрями и волнистой бородой. Он самый сильный, самый отважный. Всех побеждает на турнирах, и, венчая победителя, принцесса отдаёт ему руку вместе с победным шарфом…

Детские мечты. Но как больно от них оторваться молодой душе!..

Так, переходя от грёзы к таинственному трепету, то с ясной улыбкой обращаясь к прошедшим дням детства, то устремляя пытливо взор во тьму грядущих лет, волнуется Луиза, и румянец ещё сильнее проступил на её нежных щеках, чем это было раньше, от духоты дормеза, от надетых на девушку тёплых покровов, капора, салопа, платков…

Погруженная в свои думы, Луиза не заметила, что за окнами дормеза впереди засверкали какие-то огоньки… Колёса застучали по деревянному настилу городского въезда, замелькали какие-то тени, но, очевидно, предупреждённые заранее, быстро, почти без расспросов, не задерживая экипажей, раздвинули перед ними рогатки, преграждающие путь…

— Ну, вот мы и в Петербурге. Приехали, слава Богу! — неожиданно прозвучал резкий, хрипловатый голос Шуваловой, заставив вздрогнуть обеих замечтавшихся девушек.

Они ничего не сказали, только их тонкие, горячие пальчики сомкнулись в ещё более тесном, трепетном пожатии…

Ярко освещён подъезд Шепелевского дворца, смежного с Зимним.

Восемь часов недавно гулко пробило с башни Адмиралтейства и в Петропавловской крепости, когда экипажи принцесс, громыхая, подкатили ко дворцу.

Обе сестры вышли при помощи гофмаршала, князя Сергея Фёдоровича Барятинского, и двух камер-юнкеров, которые были назначены заранее состоять при свите принцесс.

Быстро освободясь от верхних одежд, Луиза легко и смело, опередив даже младшую сестру, поднимается по лестнице, почти не касаясь руки Барятинского, по своей обязанности сопровождающего высокую гостью. Шувалова и Стрекалов, пожилые, тяжёлые, мешкотные, ещё далеко внизу. Салтыков остался с ними. Только два камер-юнкера идут впереди принцессы, как бы указывая дорогу по этим огромным, богато убранным покоям, следующим без конца один за другим.

Фредерика едва поспевает за сестрой. У обеих взоры разбегаются от чудес роскоши и произведений искусства, которыми переполнены покои. Они мельком оглядывают свои маленькие, незначительные сейчас среди такого блеска фигурки, отражённые огромными зеркалами в тяжёлых золочёных рамах…

Целый ряд покоев миновали в молчании. Вот перед сёстрами закрытая дверь.

Камер-юнкер распахнул её, и оба они стали по сторонам этой двери, как бы приглашая принцесс войти. Остановился и Барятинский.

— Это спальный покой ваших высочеств! — почтительно объявляет он.

Конечно, посторонним сюда войти нельзя. Луиза первая переступила порог и даже прищурилась слегка от яркого освещения комнаты, обитой малиновым штофом, ещё больше отражающим блеск многочисленных огней.

Окидывая внимательным взором роскошную обстановку комнаты, Луиза чуть не вскрикнула от неожиданности.