В самое сердце

Мои глаза щиплет, когда я вижу Лил на высоком стуле возле стойки бара. Взгляд застилает туман, сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я вижу рядом с ней смазливого молодого парня. Он что-то ей говорит, прикасаясь к руке, чуть выше. Он водит пальцами по ее плечу, а она смеется. Дура. Я подхожу, нет, подлетаю. Ни слова, ни говоря, бью парня кулаком в лицо. Раздается характерный хруст, и он падает, зажимая сломанный нос. Кровь хлещет фонтаном. Снова вспышки фотокамер. Я грубо хватаю Лили за руку и тащу за собой.

Силком затаскиваю в лимузин, который тут же трогается. Она испуганно дергается, когда я поднимаю руку, чтобы поправить ее волосы. И мне действительно хочется ее ударить за такую реакцию. Одергиваю руку, отворачиваюсь и смотрю в окно, потирая сбитые костяшки пальцев. Не такого я ожидал.

Мое сердце разбито. Это полный провал. Ничего нет. Я все придумал. Она просто шлюха. Ей даже нравилось там, с Аланом и его гостями. Она сама сказала. Закрываю глаза, пытаясь контролировать гнев. Не получается. Я вижу Алана, который залезает на Лили, и она извивается под ним…. А потом других. Я вспомнил, как трахал с другом Эбигейл, мою первую неудачную любовь в туалете клуба. Как ей это нравилось. Лили такая же. Шлюха. И я сам урод, раз меня тянет к подобным женщинам. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее протрезвевшими глазами. Тогда, с Эби получилось. Мои чувства умерли, как только я понял, кто она.

Лили вздрагивает, встретив мой взгляд.

– Нет, черт побери, не смей! – кричит она, хватая меня за рубашку. Она бьет меня по лицу. Наотмашь. Левая сторона лица немеет. Потом обнимает за плечи и прижимается ко мне, ее щека напротив моего сердца. Она плачет. Горько и отчаянно.

– Я не могу, не могу, – всхлипывает Лили. Она шмыгает носом, как ребенок, цепляясь за меня, а я не нахожу сил, чтобы оторваться от нее. Я все еще на что-то надеюсь.

– Все хорошо, малыш. Мы едем домой, – тихо говорю я, перебирая ее волосы. Теперь, когда она снова в моих руках, слабая и моя, я отпускаю внутренних демонов. Все растворяется, уходит на второй план.

– Я другая, Майкл. Ты должен увидеть это. Я совсем другая, – мокрые глаза смотрят на меня. – Ты придумал себе что-то. Прости. Я не хотела тебя обидеть. Все неправда, что я сказала. Мне хотелось задеть тебя, сделать больно. Ты там был совсем другой, чужой, далекий. Похожий на тех, кто издевался надо мной. Они тоже казались милыми, а потом превращались в чудовищ. Не было нормальных, Майкл. Просто Алан открывал двери только для садистов и извращенцев.

– Прости меня, я подумал, черт знает, что… – невероятное облегчение охватывает меня. Словно тяжелый груз падает с плеч. Нет, я не рад тому, что ее мучили и били. Дело в другом. В ней. Мне нужна ее невиновность. Оправдание. Жертва обстоятельств. Хочу спасти и очистить ее.

– А тот парень, вообще, гей. Мы просто болтали. Ты зря его ударил. Я чуть со страха не умерла, когда твои глаза увидела.

– Серьезно – гей? – переспрашиваю я. Она кивает, и я ржу, как идиот. Завтра весь Нью-Йорк будет обсуждать, что я избил гея на открытии собственного клуба. Черт, меня сделают форменным гомофобом, хотя мне пофиг, кто кого и куда имеет.

– Ты голодна? – спрашиваю я ее в холле. Лили отрицательно качает головой, поднимаясь по ступенькам. Я смотрю на ее длинные ноги и кружевные края чулок. Черт, кто надевает такое белье, если не собирается трахаться? Мысли снова переходят в горизонтальную плоскость, особенно после всплеска адреналина.

– Ты идешь? – оборачиваясь, она смотрит на меня. Уставшая, бледная, заплаканная, а я все равно хочу ее до боли.

– Позже, иди ложись. Ты устала.

Нужно принять холодный душ и расслабиться, чтобы случайно не натворить дел. А расслабляюсь я так, как … уф, даже не думал, что придут подобные времена. С пятнадцати лет не грешил подобным. И самое ужасное, что в самый разгар рукоблудия меня застукали. Я слишком устал от хаоса этого дня, поэтому даже не смутился, не было сил. Почти грустно ухмыльнулся, когда в ее распахнувшихся глазах мелькнуло удивление. А зачем, спрашивается, явилась?

Она сняла платье и встала под струи воды. Обнаженная и прекрасная до жути. Я мог бы кончить от одного вида ее потрясающего тела. Наши глаза встретились, и время остановилось. Я ни о чем не думал, просто потерялся в изумрудных топях колдовских глаз. Ее руки завершили то, что не успели мои. И я был благодарен за то, что она не произнесла ни слова, ни до, ни после. Просто подарила мне удовольствие и облегчение, а потом завернулась в полотенце и ушла. А я…. Я закончил принимать душ и лег в постель. Лил уже спала или делала вид. Она не шелохнулась, когда я обнял ее, бережно прижав к себе.