В руках насильников. Попробуй выжить!

Нахожу на столе нож старика, которым он резал веревки и начинаю “пилить” сдерживающие пленницу промасленные жгуты. Кое-как мне удается это сделать и она с шумом падает на пол. Начинает кричать.

– Тише, не кричи! Я помогу тебе! Ты меня понимаешь? – смотрю на нее и вижу, что она не понимает меня.

Показываю ей знаком, чтобы она молчала. Открываю шкаф старика, надо придумать, как перевязать ей раны и остановить кровь. Черт, если бы я остановила этого проклятого мерзавца чуть раньше, это моя вина… Все моя трусость!

Перевязываю ей раны и показываю ей на дверь, но она смотрит на меня обреченно и качает головой.

– Вставай! Пойдем со мной! Там свобода! – удивляясь, произношу я, но она продолжает лежать и закрывает глаза.

– Милая, ну пожалуйста! Встань! Начинаю плакать от бессилия. Я не могу ее поднять, у меня совершенно нет сил. Да я даже старика остановить не смогла бы, если не случайность. Пытаюсь поднять ее, но она словно сама сопротивляется. Не хочет! Машет рукой, чтобы я уходила.

Я в растерянности стою и смотрю на нее. Потом на дверь. А может быть, правда, уйти, по тихому? Все подумают, что это она убила старика… Кроме матроса, меня никто и искать не будет. Надо бежать!

Подхожу к двери и снова смотрю на избитую. Замираю в растерянности. Душу ест изнутри чувство сострадания… Ну уж нет, я ради нее пошла на убийство, пусть даже и не специально. Я заставлю ее уйти со мной!

Возвращаюсь к ней и начинаю поднимать. Сперва у меня плохо получается, но, через какое-то время, она тоже пытается приподняться. С горем пополам, мне удалось посадить ее на стул.

Она показывает на обожженные руки. Черт, этот подонок здорово сжег ей кожу. Про спину и ягодицы – я вообще молчу.

Хватаю чистую простынь, которую нашла у старика в ящике и рву ее. Благо, ткань от старости и застиранности, рвется довольно быстро. Перевязываю на скорую руку своей напарнице все ее раны и поверх моих импровизированных повязок, помогаю надеть халат, который ей явно не по размеру.

У старого идиота оказывается много чего полезного в ящиках, если поискать.

Приподнимаю мою тяжелую ношу и показываю ей, что надо облокотиться мне на плечо. Она словно тугая на голову, не понимает, что я от нее хочу. Но я вполне могу войти в ее положение, когда меня старик пытал, я и не так тупила!

Она что-то говорит мне, я вообще не могу разобрать ни слова. В который раз жалею, что не учила иностранные языки, когда была возможность! Кто знает, может быть, мне эти знания понадобятся в этом незнакомом мне месте, когда буду пытаться добраться до дома.

Поднять ее наверх – это еще тот квест. Мне кажется, что у меня вот-вот разорвется живот. Снова заболели кишки. Анус загорелся огнем, словно в него снова воткнули мужской стержень. Жуткое ощущение в прямой кишке, могу поклясться, я чувствую, что туда вставили что-то огромное и тяжелое и оно пытается вывалиться из задницы прямо сейчас! Что за наваждение?! Черт, чтобы я провалилась, если я еще раз позволю вставить себе в задний проход хоть что-то!

– Милая, ну ты хоть попытайся передвигать ногами, я не смогу тебя дотащить! – начинаю плакать и умолять ее. Она что-то бормочет и пытается отключиться. Я снова и снова тормошу ее, чтобы привести в чувства.

– Вон, смотри! Там земля! Ты знаешь это место?! Ты тут бывала? – показываю ей пальцем на дома какого-то незнакомого мне города, которые видны так отчетливо, словно до них рукой подать.

Девушка оживилась, к моему счастью, и начала делать попытки передвигаться. Но каждый раз, когда она наступала на поврежденную ногу, она вскрикивала.

– Милая, не ори, только не ори! Нас же сразу же заметят! Попытайся дойти, ладно? – снова тащу ее на себе, хотя самой уже хочется от боли кричать и выть. С виду она худая и щуплая, но на деле – достаточно тяжелая ноша!

И вот, когда в очередной раз корабль слабенько качает на волнах, мы вместе падаем на палубу. Моя напарница внезапно для меня, со странной прыткостью, словно она и не умирала только что на мне, просто поползла на четвереньках в сторону спасительного выхода.

Меня это так обрадовало, и я сама, согнувшись в три погибели, засеменила за ней.

Посмотрев на берег, я замечаю матросов, которые складывают что-то в ящики.

– Погоди, замри! – Пытаюсь остановить свою подругу по несчастью и хватаю ее за руку, забыв, что у нее там проблемы.

Она взвизгивает и мое сердце замирает.

– Тише! – шикаю на нее, – Нас поймают! – она смотрит на меня внимательно, но кажется, понимает.

Показываю ей на двух людей с корабля, которые что-то делают с ящиками на берегу. Они так увлечены работой, что кажется, ничего не замечают вокруг.

Сердце стучит так сильно и быстро, что мне кажется, оно сейчас выпрыгнет. Мы ждем уже несколько минут, но проклятые матросы стоят прямо там, где заканчивается зона неволи и начинается суша. Этот мостик из досок, не знаю, как он у них там называется, это все, что нас отделяет от спасения!

Девушка во все глаза смотрит на меня. Кажется, она понимает, что я для нее сделала. И я чувствую за нее какую-то ответственность.