В разгаре лета

Это Деревня. Так я называю мысленно высокого, крепкокостного человека, который появился в роте, пока мы были в отъезде. Он и в самом деле из деревни- это все знают. Рассказывают еще, что серые бароны перебили его семью. Ворвались под вечер в дом, застрелили жену и детей. Одни говорят, что у него было трое детей - дочка и двое мальчишек, другие утверждают, что двое - парень и девочка. Но есть и такие болваны, которые все еще не верят, будто кто-то убивает детей и женщин. Съездили бы с нами в эту поездочку, небось перестали бы пожимать плечами.

Деревня слегка напоминает мне милиционера из Вали, Юулиуса Вахтрамяэ. До чего же хочется знать, что с ним сейчас. Если он остался в Вали, так его наверняка расстреляли. Буржуи в Пярнумаа распоясались:

- Самая погодка для сенокоса.

Это говорит Руутхольм. Вот уж кто двужильный! Ни дня не провалялся в постели. Даже в поликлинику не сходил. Такие, как он, никогда не дадут себе пощады, пока в них душа жива. От него я узнал фамилию флотского лейтенанта, который спас мне жизнь. Вечером, как только мы прибыли в Таллин, Руутхольм явился в штаб к пограничникам и рассказал о том, что мы видели в Валге, в Пярнумаа, от пограничников-то он и узнал имя нашего спутника: Сергей Архипович Денисов.

Сергей Архипович Денисов. Этого имени я никогда не забуду.

До меня доносятся голоса, я отрываю глаза от облаков, перевожу взгляд в сторону. Метрах в двадцати от меня сидят возле стога наш политрук, Деревня и другие. Всех я еще не знаю. Да и не диво: нас не было целую неделю, только позавчера ночью вернулись. В роте появились новые ребята, а кого-то, наоборот, перевели от нас.

Странно, до чего отчетливо доносится от стога каждое слово. Уж очень, значит, тихо.

Хотя, в общем-то, как сказать. Все вокруг полно стрекотания кузнечиков. Кузнечики? Интересно, кузнечики, кобылки и сверчки - это все одно и то же? Или все они разной породы? Я рос на городской мостовой и всего этого не знаю. В деревне почти не жил. Когда-то, несколько лет назад, во время школьных каникул, я прожил месяц у своего дяди, у которого была такая же маленькая бобыльская усадьба, как и у Деревни, судя по его рассказам. Хотя нет, у Деревни, наверно, участок побольше. Ему прирезали земли. Он был членом волостной земельной комиссии, раздавал землю другим, да и сам тоже получил. За это серые бароны и хотели- его убить. А может, моему дяде тоже прирезали пару гектаров? Значит, и с ним могли разделаться?

Хоть я и городской, мне в деревне нравится. Даже и теперь, хоть взрослым я почти не попадал в деревню. Проезжать на велосипеде по шоссе это еще не значит жить в деревне. Последнее самое лучшее воспоминание о деревне у меня - о Меривялья. Прошлой весной мы там проводили воду на одну дачу. Иногда не успевали вечером вернуться в город и ночевали на месте. В первое же утро я проснулся от пения соловьев. Сразу за домом начинался низкий лесок, вернее сказать, кустарник, где росло много черемухи; в ней-то и заливались соловьи. Ничего подобного я еще не слыхивал. Невероятно мне это понравилось. Я вышел на крыльцо, чтобы послушать лучше. Можно было бы еще поваляться - солнце только-только начало всходить, но спать я уже не мог. До того красиво они щелкали, заливались трелями, свистели, выводили всякие колена.

Но разве Меривялья можно назвать деревней? Пожалуй, нет. Как и этот покос в Харку, пересеченный глубоким противотанковым рвом, в котором наш батальон занял оборону. Просто пригород. Отсюда до Нымме, Лиллекюла или Пельгулинна камнем добросишь. Если встать в полный рост и посмотреть назад, то отчетливо увидишь зубчатые стены Тоомпеа, башенку Карловой церкви, фабричные трубы и крыши окраины.

Тем не менее наш батальон расположился в ожидании немцев именно тут.

Далеко ли от нас фашисты?

Я видел их два дня назад в Пярну. Нет, вру. Ни одного немца я не видел. Потом я слышал, будто возле Пярну-Яагупи натиск немцев попытались сдержать. Но после часа или двух боев пришлось все-таки отступить.

Неохота про все это думать. Каждый раз, едва подумаешь, комок подступает к горлу. Лучше заниматься чем угодно, лишь бы отделаться от этих проклятых мыслей.

Ребята, которые знают, что мы вернулись из Пярну, без конца пристают, чтобы я рассказал, как там все было. Мол, неужели правда, что немцы захватили на Рижском направлении Пярну и Мярьямаа и сегодня ночью могут подойти к Таллину?

Чертовски неприятно подтверждать, что да, враги уже в Пярну. Но врать я не могу. Правда в тысячу раз лучше самой святой лжи. О падении Пярну газеты не сообщали. Город сдали совсем недавно, фронт у нас огромный. Но из-за того, что нет информации, люди нервничают. А неосведомленность лучшая почва для слухов. И слухи ходят самые разные.