В рай без очереди

– Говорю же… пьяная драка. – Я снова, чувствуя глухое, давящее раздражение, начал пересказывать легенду. Причем злился я не на задаваемый в десятый раз один и тот же вопрос, а на то, что при разговоре ощутимо саднили только начавшие подживать губы да отдавало в боку. Достал.

– Бил тебя Паня, верно?

– Не знаю я никакого Паню. Сколько раз говорить… Зашел выпить пива. Слово за слово, ну и дальше, как оно обычно бывает. Национальный вид спорта. Адреналин очень люблю, приключение опять же.

– Врешь, сталкер. – И прищурился следователь, видимо, пытаясь уловить, как я вздрогну от этого вопроса, как отведу взгляд. Шиш тебе, товарищ. Я не я, и корова не моя, никакими я, понимаешь, незаконными делами и близко не занимаюсь. А что подрался, так это не я побил, а меня, значит, побили. Потерпевшие мы.

– Какой сталкер? Вы о чем, господин следователь?

Вздохнул господин и выложил на стол мою саперку. В пакетике. Надо же, полыхала машина так, что даже краска вся с нее слезла, подчистую выгорела, а лопатке хоть бы хны, только закоптилась чуток. Еще раз вздохнул следователь и во втором пакете останки обреза моего рядом разместил. От того, конечно, только металлические части и остались в серой такой пыльце и разводах.

– А это что?

– Саперная лопатка, господин следователь. И еще какое-то железо, понятия не имею какое.

– Лопатка, по заключению экспертов, была обработана излучением аномалии… – Следователь нацепил очки и полистал бумаги. – Тип девять индекс сто семнадцать, известная среди сталкеров как «горн». Причем обработана целенаправленно и весьма качественно… Опять-таки по мнению экспертизы, предмет был специально помещен в зрелый аномальный очаг, а не находился в нем до его развития, иначе на предмете не образовались бы межатомные связки из… гм… резонансного квази-поля Штернберга-Марковича. Фонит твоя лопата аномальщиной, сталкер.

– Я понятия не имею, господин следователь, кто такие сталкеры, что это за штуковина и где вы ее нашли. – Я, насколько позволяли синяки, изобразил на лице искреннее недоумение и пожал плечами.

– Не знаешь, да?

– Ни сном ни духом.

– Нашли в твоей машине. Вместе с вот этим, сталкер. Выключай дурака, смотреть противно. Какое-то железо называется в твоем случае двести двадцать вторая, причем там, я гарантирую, еще и двести двадцать третья маячит. Уже неплохо можно сесть, а вместе с твоей саперочкой из Зоны лет на пять загремишь, и это по минимуму. Там, братец, тоже нехилая статья из особого дополнения, и условкой ты не отделаешься. Откуда все это добро?

– Господин следователь, я не пойму, почему вы решили, что эти штуки я в машину положил? Авто мое спалили, перед этим еще и угнали, есть свидетели, что на этой машине не я к кафе приехал. Все претензии к тем ребятам, что мне лицо правили и машину поджигали. Вообще у меня такое ощущение, что я тут не в качестве потерпевшего, а в качестве подозреваемого. И хватит меня уже сталкером называть – у меня имя есть, а вот статьи нет и пока не предвидится.

Следователь раздраженным движением убрал «улики» назад в стол.

– Статью я тебе лично могу оформить прямо сейчас, – прошипел он, снова взявшись за обгрызенную ручку. – Легким, так сказать, росчерком.

– В чем же я провинился, шеф? Могу я узнать?

– Ты это… не хами тут. Гонорок свой тухлый попридержи, а то здоровьем повредишься.

– Так я уже здоровьем повредился, господин следователь. Морда, понимаете, болит, и спина отбита так, что не охнуть, не вздохнуть. Кстати, а где тот самый Паня, что меня дубасил, – вы же утверждаете, что это он был, да? Когда вы его допрашивать собираетесь – все-таки нанесение побоев и порча имущества, тоже ведь статья, не? Да вы мне и сами говорили, что я по делу потерпевшим иду. Вы уж, будьте добры, вкатите этому Пане по полной. Когда на суд приходить?

– Пошел вон! – глухо прорычал следователь, грохнув ладонью по столу. – С-сволочь!

– Прощайте, любезный. – Я встал, аккуратно задвинул стул и повернулся к выходу.

– Ладно, постой… извини. – Следователь как-то разом успокоился, устало откинулся в кресле и пододвинул мне пачку сигарет.

– Не курю.

– И правильно делаешь, Слава. Меня, кстати, Николай Андреевич зовут… а то все господин да господин… признаться, от этого слова немного воротит. Непривычно. Всю жизнь в товарищах да гражданинах начальниках проходил, а тут по-буржуйски. Фу. Не для протокола. Скажи мне, дорогой товарищ, вот почему ты заявление не напишешь? Ведь отдубасили тебя любо-дорого, мать родная не признает.

– Родная, может, и так не признает, если жива еще. – Я снова присел на жесткий стул. – А не родной меня сейчас лучше не видеть. Вот скажите мне, Николай Андреевич, вы в курсе, кто такой Паня?

– Да. Бандит, причем достаточно серьезный. Руководит небольшой группировкой на юго-западе ближнего Подмосковья, трясет сталкеров. Рецидивист, без малого авторитет.

– О как. Бандит, говорите. Вот вы, товарищ следователь, знаете это, и ваше начальство знает. Тогда ответьте на простой вопрос – почему Паня не в тюрьме?

Следователь крякнул, пожевал губами.

– Э… тут не так все просто, понимаешь…