В предгорьях Урала. Книга 1

— Знаю, — тихо промолвила Василиса Терентьевна и, вздохнув, сказала: — И мне не сладко живется. Сам-то стал чистый скопидом, на свечку жалеет. Сережа совсем отбился от рук. Одни гулянки на уме. Да и ты редко бываешь дома. Не с кем слова вымолвить, Агния — по магазинам да по портнихам, и мать забывать начала. Одна у меня надежда под старость — ты.

Помолчав, Василиса Терентьевна спросила:

— Зачем звали в полицию?

— Так, пустое дело, — уклончиво ответил Андрей.

— Пенял мне отец сегодня, что не на ту дорожку сына поставила.

— Нет, мама, дорога моя прямая, к лучшей жизни она ведет, — стараясь найти понятные для матери слова, тихо заговорил Андрей. — Знаю, труден будет путь, но своей цели достигну.

— Ну, дай бог. Только мать не забывай. — Поцеловав сына, Василиса Терентьевна поднялась на ноги и, осенив его крестным знамением, вышла.

Глава 19

Захватив с помощью Дарьи Видинеевой паровые мельницы на Тоболе, Никита Фирсов стал подбираться к фирме «Брюль и Тегерсен», крупному мясопромышленному комбинату датчан в Зауральске.

Итти на сделку с союзом сибирских маслодельных артелей, которые помимо масла вырабатывали бекон, Никите не хотелось. Денежные средства кооперативов были ограничены, и Фирсов повел с ними тонкую игру.

— Тебе, Александр Павлович, мешать я не буду, — говорил Никита заводчику Балакшину, который был главным учредителем союза маслодельных артелей. — Перерабатывай молоко, разводи свиней, а где надо, я подсоблю деньгами. У тебя что, контракт с датчанами есть? — спросил он неожиданно.

— Да, часть свинины я сдаю на консервный завод, — ответил своему собеседнику Балакшин.

Никита поднялся с кресла и, шагая по мягкому ковру, заговорил не торопясь:

— Опутывают нас иноземцы, ох, как опутывают. Ведь ты сам посуди, — Фирсов, заложив руки за спину, остановился перед хозяином. — В Челябинске два завода принадлежат немцам и бельгийцам. До самого Омска по всей железной дороге склады американца Мак-Кормика, в Омске засели немец Ган и швед Рандрупп. На винокуренных и пивоваренных заводах хозяйничают иностранцы, и здесь у тебя под самым носом орудуют датчане, а нашему брату, русскому купцу, и повернуться негде. — Помолчав, Никита продолжал: — Слышал я, что масло и свинину ты отправляешь в Англию.

Балакшин, поглаживая свою пышную с проседью бороду, внимательно слушал гостя, на его вопрос ответил утвердительно.

— Ну вот, и ты со своими артелями ихнюю же руку тянешь, а какая нам с тобой польза?

— Тебе — не знаю, а мне от фирмы Тегерсена — один убыток, — заметил хозяин.

— А ежли нам с тобой, допустим, создать компанию, ас… ас… как это на ученом языке называется? — Фирсов наморщил лоб и уставился на ковер. — Припомнить не могу, ведь говорил же мне этот кутейник. «Его бы лучше послать», — промелькнула у него мысль про Никодима.

— Ассоциацию, — сказал более осведомленный в торговой терминологии Балакшин, который когда-то учился в коммерческом училище.

— Ну вот, эту самую, будь она неладная, и придумают, прости господи, такое слово, — произнес с облегчением Никита.

— Что ж, я непрочь, — заявил хозяин, — мне эти «Брюль и Тегерсен», признаться, крепко ножку подставляют. Создают свои механизированные маслодельные заводы, и артелям тягаться с ними трудновато.

— Не удержаться им против нас, — забегал по привычке Никита, — а деньгами я тебе пособлю. Начинай накидывать цену на молоко с пятачка, а там посмотрим, кто кого.

— Ну, хорошо, а разницу в повышении цен кто оплачивает?

— Я.

Хозяин задумался. Побарабанил пальцами по мраморному столику, накрытому зеленой бархатной скатертью, и перевел взгляд на Никиту.

— Допустим, цену повышаем. Но Тегерсен не может останавливать маслодельные заводы, ясно, что будут оплачивать молокосдатчикам по ценам выше артельных. Но когда-то должен быть предел?

Никита хитро улыбнулся:

— Ты только начинай бить их, а я уж добью.

— Опасная игра, — Балакшин затеребил бороду. — Требуются большие деньги.

— Для начала я открою вам кредит в Крестьянском банке тысяч так на пятнадцать, — заявил Никита.

— Ну, а если мы не выдержим конкуренции? — продолжал расспрашивать осторожный Балакшин.

Никита потер руки.

— Брюль и Тегерсен лопнут скорее, чем мы, — заявил он уверенно. И, помолчав, добавил: — Для пользы дела думаю поставить в ваше правление своего человека.

— Хорошо, я посоветуюсь, — поднимаясь, заявил хозяин. — Прошу денька через два заглянуть ко мне, — сказал он, пожимая руку гостя.

Через неделю в степь к Бекмурзе прискакал гонец от Фирсова. Никита пригласил Яманбаева в Марамыш по важному делу. Попутно фирсовский человек, с таким же наказом, заехал и к Дорофею Толстопятову.

Сергей приезду своего степного друга обрадовался:

— Бекмурза!

И когда тот, несмотря на свою дородность, легко соскочил с седла, он обнял Яманбаева.

— Салем! — Бекмурза с чувством потряс руку молодого Фирсова.

— Мало-мало твой старик толмачим, потом гулям. Никодим-та где? — не видя Елеонского, спросил он Сергея.

— В Зауральск уехал по отцовским делам.

— А-а, латна. Ташши свой юрта.

Сергей взял под руку гостя и повел его наверх.