В постели с монстром

Нехотя разорвав поцелуй, когда понял, что ещё немного и он не сможет сдерживаться и трахнет Нино прямо вот так - стоя у стены, наспех, не снимая одежды, Герман шепнул:     

- Иди поспи. И больше никаких кресел. Если будут новости - я сразу же тебя разбужу.    

И когда она кивнула, быстро вышел из комнаты, чтобы не дать себе ни единого шанса остаться.

Часть 17

Сон не шел к ней вот уже несколько часов.      

Ворочаясь с боку на бок в мучительной попытке занять удобную позу, Нино понимала, что причина бессонницы кроется вовсе не в том, что кровать внезапно стала неудобной, а одеяло – слишком теплым, а в том, что творилось у нее в голове и… в душе. Там, где все казалось ей уже давно безнадежно выгоревшим и обесточенным. До того самого момента, как в ее жизни появилась Алина. И Герман.        

Герман, который, вероятно, даже не понимал, какое воздействие на нее оказывал. Что тогда, много лет назад, что теперь, когда готова была, кажется, потеряться в нем и во всем, что он с ней делал. Потеряться полностью, совершенно забыв о том, что единственная причина, по которой она вообще находится с ним рядом – это Алина. Как для него, так и для нее самой.      

Приглушённо застонав, Нино села в постели, оставив бессмысленные попытки ни о чем не думать. Всего, что с ней происходило, было для нее слишком. Слишком остро, слишком трудно, слишком… необходимо. И в тот момент, когда Герман попросил ее уйти, чтобы он мог побыть наедине с дочерью, она ясно осознала, что у нее не осталось даже иллюзии о том, что однажды сумеет спокойно оставить эту работу. Потому что понимание, что она для него и Алины – лишняя, било по сердцу невыносимо больно. А значит, на предложение Германа взять над Алиной опеку она могла дать только один ответ – самый иррациональный. Потому что совершенно не была уверена в том, что готова нести ответственность за чужого ребенка, которого уже, тем не менее, считала своим. Но ещё больше, чем все проблемы, с которыми ей, вероятно, придется столкнуться после того, как она пойдет на этот шаг, Нино пугала одна лишь мысль о том, что рядом с Алиной, на ее месте, может оказаться другая женщина. И рядом с Германом – тоже.       

Господи, как легко ему сейчас было просто взять и отправить ее спать. И как трудно, практически невозможно для нее сомкнуть глаза после всего, что сегодня случилось. И с Алиной, и с ними двоими. Потому что если он, очевидно, совершенно не помнил о том, что однажды все это между ними уже происходило, то она ощущала себя так, словно не было этих лет, изменивших ее мир до неузнаваемости. Не было ничего – ни боли потерь, ни горечи разрушенных надежд, ни попыток увидеть и почувствовать рядом с другими мужчинами то, что испытывала только раз в жизни – в тот момент, когда Ильинский ее целовал.

Нино вдруг осознала, что злится. На себя, на Германа, на собственную жизнь. На то, как он то приближал ее к себе и Алине, то указывал ей место, выбрасывая как собаку за дверь. И самым ужасным во всем этом было то, что она, похоже, готова была играть даже эту роль.

Чтобы просто быть им необходимой.       

К моменту, когда они вместе с поправившейся Алиной вернулись домой, Нино так и не пришла ни к какому решению относительно опеки над малышкой, хотя и понимала, что для нее все, по большому счету, уже предрешено. Но было, тем не менее, кое-что ещё, что не давало ей покоя и мешало наконец согласиться, а именно - вопрос о том, зачем все же Герману просить постороннего человека стать для Алины матерью? Она не испытывала ни малейших иллюзий насчёт того, что у Ильинского были к ней какие бы то ни было чувства, как, впрочем, не считала себя для них действительно нужной и незаменимой. Хотела быть таковой – да, но совершенно себя так не ощущала.         

Крылись ли причины, по которым Герман предложил ей это, в том, что наличие полной семьи было необходимым условием для того, чтобы ему отдали девочку? Или он боялся, что с ним самим может что-то случиться и тогда об Алине некому будет позаботиться? Но ведь у него была сестра, совершенно очевидно неравнодушная к племяннице. Да и какие причины для подобного волнения вообще могли у него иметься? Могло ли быть, что авария, оставившая свой отпечаток на его лице, как Нино узнала о том из разговоров работавших в доме Ильинского людей, повлекла за собой также и какие-то серьезные проблемы со здоровьем? Подумав об этом, она ощутила, как по спине пробежал холодок страха.        

Нужно было задать Герману все эти вопросы, но отчего-то это казалось каким-то непреодолимым препятствием, и Нино была вынуждена признать, что просто боялась услышать в ответ что-то, чего предпочла бы вообще не знать.

- Не спится?     

Она подняла голову от книги, в которую уже давно смотрела отсутствующим взглядом, и обнаружила, что рядом с ней стоит мягко улыбающийся Ян.     

- Не спится, - призналась со вздохом, инстинктивно подвинувшись на диване, чтобы он мог сесть рядом. Наверху мирно спала Алина, сама же Нино от мучивших ее мыслей никак не могла найти себе места, в результате бессмысленных хождений по дому устроившись наконец в гостиной.