В порыве страсти

Проведя целый день в попытках извлечь еще хоть толику информации из компьютера, работу которого он едва понимал, Джон, еле живой от усталости, поднимался по лестнице. Он решил не ходить на ужин, а вместо этого покататься на Кайзере или погулять, чтобы прояснилось в голове. Затем можно еще посидеть у компьютера и постараться что-нибудь узнать о Чарльзе. Или позвонить в авиамедслужбу, выяснить, проводилось ли вскрытие отца, – не верится, что тут все чисто…

В доме царила тишина. Тяжелая входная дверь была распахнута настежь, как всегда в жаркие дни. Поднимаясь к себе, он заметил на площадке быстрое движение. Из комнаты Чарльза вышла Элен, прижимая руки к губам – безошибочно узнаваемый жест женщины, которую только что поцеловали. Казалось, тело ее хранило следы объятий. Чарльз, завернутый в полотенце, опустив глаза, закрывал дверь, буря эмоций исказила его лицо.

Что, черт возьми, происходит?

Неужели они…

Джона снова охватило мрачное подозрение. Знает ли она, что сотворил Чарльз? А может быть, мать поощряла его, чтобы он избавил ее от мужа, даже помогала?

Не может быть!

Мозг работал не переставая. Ноги сами принесли его к комнате Элен. Он бесцеремонно ворвался в дверь.

– Ну, мама, пора поговорить!

Она стояла за дверью, стараясь сдержать слезы, прижимая кулаки к губам, ее плечи поникли, как у потерявшегося ребенка.

– Джон… что?

С тяжелым сердцем он шагнул вперед.

– Мама, ты о Чарльзе говорила? Это за него ты собралась замуж? Когда решила, что не сможешь прожить всю жизнь одна?

Он безжалостно насмехался над ней, передразнивая ее интонации. Элен вспыхнула от стыда.

– Джон, о чем ты?

Ее смущение только сильнее разозлило его.

– О чем я? Мама, милая, подумай только! Подумай! Если ты еще не разучилась думать! Вот когда поиски нового мужа закончатся, тогда и поговорим!

– Джон, я… – Элен расплакалась. – Мне очень жаль, если…

Он не смог сдержаться.

– Тебе только жаль, что я не вовремя вошел! Или что я вообще сел вам на хвост!

– Бога ради, о чем ты?

Внезапно он стал занудным, как чиновник в суде.

– О тебе, мама. О тебе и Чарльзе. Господи, я только что тебя видел! Ты выходила из его комнаты, а он стоял там, и на нем было только полотенце!

Элен увидела эту сцену как бы со стороны и представила, что сотворило из нее распаленное воображение сына. Ее охватило отчаяние.

– Тебе не надо было этого видеть.

– Естественно, не надо!

– Нет, я хочу сказать, нечего было видеть!

– Мама, прошу тебя! – Джон скривился от отвращения. – Сделай одолжение, я взрослый мужчина, а не ребенок! Не думаешь же ты, что я в это поверю?

– Послушай, Чарльз и я… – Господи, как жалко это звучит, надо было что-то другое сказать!

Сын отступил, казалось, он готов зажать уши руками.

– Слышать не желаю!

Элен попыталась собраться с силами.

– Нет, ты это начал, так теперь слушай!

Джон взглянул ей в глаза.

– Ты моя мать!

– Но я еще и человек! – крикнула она. – У меня есть своя жизнь, так же как и у тебя…

– Я не говорил, что нет!

– И, Джон! – Отчаяние захлестнуло Элен, иначе она ни за что не сказала бы этого. – Ты не представляешь, как я несчастна…

Он взял ее за руки и больно сжал.

– Конечно, несчастна, мама, как всякая вдова. Любая женщина, потеряв такого мужчину, как папа…

– Такого, как папа… Джон, он…

Она прикусила язык. Господи, зачем она это говорит? Разрушить образ отца, хранящийся в душе сына, ради отвлеченного представления об истине? Ради чего – только ради себя самой? И теперь, когда она все равно потеряла Чарльза? Его поцелуй был прощальным; даже если они будут встречаться по сто раз на дню, последние слова уже сказаны, он не вернется, не будет вновь принадлежать ей.

Джон продолжал, словно обезумев:

– Понимаю, ты пала духом, но почему ты считаешь, что… – Он едва не поперхнулся, не в силах заставить себя произнести ненавистное имя. – Почему ты думаешь, что он даст тебе счастье?

– Не знаю, я только…

– Жизнь продолжается, так? Папа умер, а ты жива?

– Но…

– Так ведь говорится?

– Дорогой, это правда! Жизнь продолжается!

– Но не для него! – Лицо Джона исказилось от горя. – Не для отца! Он лежит глубоко под землей, а ты тут с проклятым дядей Чарльзом играешь в веселую вдову! Пошел он…! И ты тоже!

До сих пор Джон никогда не ругался при Элен, тем более не ругал ее. Пораженные, они в полном молчании глядели друг на друга, от ужаса у обоих перехватило дыхание. Вдруг, очень медленно, тело Джона начало сотрясаться от мощных, отчаянных рыданий. Элен протянула руку, чтобы погладить сына по лицу, и еле удержалась, чтобы не обнять его, как всегда обнимала раньше, отводя его горести.

– Ох, сынок, сынок.

– Господи, мама, не надо!

Джон яростно смахнул руку Элен и вместе с ней – наворачивающиеся на глаза слезы. Но ей стало спокойнее.

– Послушай меня, ладно? – хрипло попросила она. – Послушай и не перебивай, а потом можешь злиться, сколько хочешь. Выслушаешь?

Он поколебался и неохотно кивнул.