В порыве страсти

Он представил, да нет, почувствовал эти пальчики на себе и вздрогнул от наслаждения. Господи, до чего же она неутомима, ненасытна, она жаждала перепробовать все, что можно, никак не хотела успокоиться…

Он почувствовал знакомое шевеление между ног, обычно предшествующее эрекции. Парень, веди себя прилично! Делу время, потехе час. Не отвлекайся, следи за мячом. Существует еще одна маленькая леди, от которой зависит твое будущее счастье – Миссис Фудзияма, или как ее там. Та Япошечка, Которую Нужно Осчастливить еще до захода солнца.

И не тем способом, в котором тебе нет равных. Жаль, конечно, но что поделаешь. Так, что еще? Поговорить с Джоном. Братишка должен вести себя смирно, это просто необходимо. Если Миссис Как-бишь-ее узнает, что существует обиженный, лишенный наследства младший сын, который может вставлять палки в колеса, причинять неприятности и даже подать в суд, она ни за что не раскошелится!

Нет, нужно все хорошо продумать. Договориться с Джоном, ублажить Элен, подсластить ей пилюлю, переговорить с Чарльзом. А потом совершить продажу, собрать добычу и исчезнуть, испариться, вернуться туда, откуда пришел.

Нет, только не туда, откуда он только что вышел. Алекс нахмурился, покраснел от стыда и гнева. Ему просто не повезло, он попался совершенно случайно. Больше этого не произойдет.

Но даже там, в этом месте – он и сейчас называл его только так – он многому научился, завязал полезные знакомства. Еще какие полезные, можно сказать, незаменимые. Так что все что ни делается – к лучшему.

Но все это в прошлом, все кончено, забыто. Он расплатился, и с лихвой! Больше этого не повторится. Вот только разобраться с продажей, и начнется новая жизнь.

Австралия – чертовски большая страна, чертовски большая прекрасная страна, если хочешь в ней затеряться. И если парнишка уже однажды потерялся, он может сделать это и во второй раз, уж будьте спокойны.

Похоже, все продумано. Как хорошо я сегодня потрудился, с радостным удовлетворением подумал Алекс.

Он снял трубку, переключился на внутренний телефон и, улыбнувшись, проворковал:

– Привет, Роза, ты знаешь, как я тебя люблю? Ты не сделаешь мне виски? Да, двойной. – Он снова улыбнулся. – Я в своей берлоге. И пусть Элли принесет, ладно?

Джон.

Скоро она сможет поговорить с Джоном.

Какая жалость, что к обеду приедет эта японка со своим управляющим. Элен сообщила новость еще в селении, когда приехала за ней. Наверно, гости не станут проводить с семьей весь вечер. Значит, она сможет поговорить с Джоном. Если, конечно, он захочет разговаривать.

О Господи, если бы знать, о чем он думает! Джина тяжело вздохнула, поглубже опустилась в горячую ванну, расслабила уставшие ноги. Ей и нужно-то всего несколько минут – неужели она требует слишком многого?

Всего несколько минут наедине с Джоном.

А если честно, вздохнула Джина, то не несколько минут, а всю жизнь.

Наверно, она сошла с ума, если заходит в мыслях так далеко. Джина села, потянулась за полотенцем. Ты перекинулась с ним всего несколькими словами, ты его совсем не знаешь, может быть, у него на соседней ферме девушка, может быть, они даже обручены. Может быть, ты ему не нравишься, может быть, ему и в голову не придет жениться на тебе.

«Может быть, – говорил ее внутренний голос. И тут же возражал: – но это не так!»

Она тяжело вздохнула. Так или не так, сегодня все выяснится. Когда она увидит Джона.

Джон еще издали увидел вертолет, он кружил в небе, как комар, и жужжал так же. К его великому негодованию, пилот пролетел над самым стадом, явно чтобы показать возможным покупателям владельцами какого замечательного скота они станут, если купят ферму. Погрузка в этот момент была в самом разгаре, Генри и остальные пастухи заводили животных на машины. Но коровы не любят, когда над ними что-то летает, они боятся шума. А испугавшись, бросаются бежать.

Чарльз мог бы это запомнить, ему не раз говорили! Наверно, он так хочет совершить эту чертову сделку, что на остальное ему просто наплевать. Джон яростно выругался, да что толку?

– Ну спасибо, самовлюбленный ублюдок! – закричал он. – Черт бы побрал всю вашу свору! Ты мог напугать скот, вызвать паническое бегство. Мы бы потеряли половину! И что бы тогда осталось от твоей драгоценной компании?

Не переставая ругаться, он резко развернулся и, не заходя в дом, направился к часовне, где так недавно был похоронен его отец. Бросив у входа кнут, он распахнул двери настежь. В лучах солнца он казался ангелом-мстителем.

На каменных плитах над могилой Филиппа лежали цветы: лилии и белые гардении, обрамленные блестящей зеленью листьев лавра. Они были все так же свежи, их нежный аромат наполнял часовню. Таблички над могилой все еще не было.

– О Господи, отец, – воскликнул Джон, – мы не успели еще сделать тебе медную табличку, а твои кости уже хотят продать! И тебя, и весь Кёнигсхаус!

Джон поднял глаза, с ненавистью уставился на вырезанное из слоновой кости изображение распятого Христа.

– Ты слышал?! – страстно вскричал он. – Ты видишь, что за мерзость творится вокруг? А если видишь, то почему молчишь? Или тебе наплевать?