В поисках утраченных предков

И жили мы, не тужили в белоснежном Кишиневе на улице Мирона Костина, молдавского летописца, а рядом утопала в зелени улица Матвея Бессараба, и ходили мы с Румянцевым в Национальный архив Молдовы, где на меня смотрели, как на диковинку, и бродили с женой по музеям, поражаясь отсутствию надписей на русском или английском языках, сидели на лавочках в городском саду возле фонтана, фотографировались у памятников и церквей, встречались с писателями и художниками, газетчики спрашивали у меня: «Как вам земля предков, нравится?», и я, не кривя душой, отвечал, что нравится, и перед отъездом архивисты передали мне статью из румынского журнала «Наше наследие», в которой приводилась схема тесного переплетения двух родов — материнского Бузни и знаменитого рода Мовилов, и за один вечер я обрел кучу известных молдавских родственников и свойственников, чьими именами назывались улицы, в том числе на которой мы жили и по которой ходили, и у памятников которым мы с женой фотографировались. И схема эта уходила в глубь веков и расползалась по сопредельным территориям — одна ее ветвь тянулась, например, от польского королевского рода Висновецких.

Молдова нам пришлась по душе, только тревожило отсутствие русского языка в уличных вывесках и надписях. Казалось, власти никакой другой язык, кроме румынского, не признают.

Потом меня тяпнул инфаркт, врачи сказали, что дела плохи, пришлось срочно делать операцию на сердце, деньги дала младшая сестра, и операцию успешно провели в день рождения нашей мамы — 4 марта, а в июле я уже колол дрова на даче, и в начале августе мы с женой поехали в Румынию — сначала в дом творчества писателей в черноморском поселке «Нептун», а затем, через всю страну, в древнюю столицу молдавского княжества — город Яссы, что на правом берегу Прута, где в XVI–XVIII веках в господарском дворце жили и работали материнские предки и где я надеялся погрузиться в историю рода и разжиться новыми персонажами.

Но чуть не получилось по пословице: пошли за шерстью, вернулись стрижеными.

Один румынский генеалог, к которому мы заявились в страшный свистящий ливень, заявил, что он скептически относится к схеме, напечатанной в журнале «Из нашего прошлого» в 1935 году. «Вот эта связь, — он перечеркнул карандашиком знак «=», означавший брак между моей прародительницей Теодорой и будущим господарем Ионом Мовилой, — мне кажется сомнительной. Как и многое, что написано господином Безвиконным, автором сей статьи». Этим карандашным крестиком под стук дождя по черепичной крыше холодного дома он ставил жирный крест на полусотне моих родичей, включая Василия Погора, в бывшем поместье которого, превращенном в литературный музей, для нас выделили флигелек под вековыми деревьями, где мы с женой отражались в венецианских зеркалах и спали на старинных широких кроватях.

— Ваши сомнения могут быть подтверждены документами? — Под мышкой я держал папку с тридцатью прозрачными отделениями, в каждом из которых лежали архивные копии на все случаи земной жизни моих ушедших на небеса конфидентов. Румянцев свое дело делал отменно, спасибо, Евгений Александрович!

— Документов нет, но есть большие сомнения, — капризным голосом произнес генеалог. — Этот Безвиконный… В его книге «Молдавские бояре между Прутом и Днестром» есть много неточностей… Он был немного сумасшедший, продал свой дом, работал сторожем на кладбище и издавал журнал…

— Наш человек! — вырвалось у меня.

— Что-что?

— Нет, ничего. Вы ставите под сомнение и решение Геральдического комитета Российского Сената об отнесении рода Бузни к древним боярским родам?..

Нет, этот факт он не ставил под сомнение, просто немножко сомневался в отдельных династических связях.

Когда мы вернулись вдрызг мокрые в наш уютный флигель и я свинтил с бутылки пробку и плеснул в чарки, чтоб согреться, Эмиль И., румынский писатель, потомок русских староверов, бежавших с Дона на Дунай еще во времена Петра Первого, пояснил:

— Просто этот господин не любит русских. Вы приехали в то время, когда вся Румыния занимается подачей документов для реституции недвижимости. Возможно, он думает, что вы хотите забрать что-то из румынской собственности. Например, королевский дворец в Бухаресте. Судя по вашим документам, у вас есть на это права! — Эмиль засмеялся. — Ничего, я вас сведу с профессором истории из моего университета, он вам поможет…

Профессора найти не удалось, он еще не вернулся с каникул, но к генеалогу, не любящему русских, мы еще раз сходили, и я разложил перед ним на столе подборку документов:

— Не могли бы вы показать, в каком из них, на ваш взгляд, содержится ошибка?

— Нет-нет, я так не говорил, у меня у самого были предки из рода Бузни…

— Что? — воскликнул я. — А кто именно, по какой ветви?

— Сейчас точно не помню… У человека так много предков… Я проверял эту схему — смущает средний возраст мужчин, в котором они производили на свет потомство…