В поисках утраченных предков

Я торопливо хватал глазами следующую страницу, исписанную, очевидно, воспитателем.

Нарушения:

1898 г. 9 марта — дурное поведение в мастерской. Вызывался дядя.

28 октября — возня в зале.

1899 г. 12 марта — кричал и бросался сапогом (у деда день рождения, ему исполняется 15 лет. — Д. К.).

18 марта — возился с товарищем на полу в неприличной позе.

7 сент. — уклонялся от работы.

9 сентября. — вступил в пререкания с буфетчиком и возился.

9 октября — участвовал в попойке с Оляницким.

1900 г.

27 января — игра в карты.

28 января — уклонение от работы.

1901 г.

15 сентября — ругался в бане площадной бранью (не было горячей воды). Карцер.

16 сентября — найден спящим в спальне в 2 1/2 часа дня.

2 октября — замечен в курении.

6 ноября — не был на молитве.

6 декабря — не был на молитве.

Хотелось воскликнуть: «О, Боже!» и немного пофилософствовать над прочитанным, но рука уже переворачивала страницу, а глаза бежали по строчкам:

АТТЕСТАТ

Предъявитель сего Павел Константинович Каралис, сын фельдфебеля, вероисповедания римско-католического, 17 лет от роду, вступил в Ремесленное Училище им. Цесаревича Николая воспитанником в 1896 г. и находясь в онныя до полного окончания курса учения в 1901 г. при весьма хорошем поведении оказал следующие успехи:

По Закону Божьему —

По Русскому языку — хор.

По Арифметике — удовл.

По Геометрии — уд.

По Географии — отл.

По Истории — уд.

По Физике — отл.

По Механике — оч. хорошо

По Технологии — отлично

По Счетоводству — хор.

По Черчению — оч. хорошо

По Рисованию — уд.

По Чистописанию — хор.

При практическом изучении слесарного ремесла он, Павел Каралис, оказал отменные (отменные — зачеркнуто. — Д. К.) очень хорошие успехи и исполнил назначенную ему работу для получения звания подмастерья Училища, какого звания и удостоен.

Дальше в Деле городского пансионера шло «Обязательство» вносить плату за обучение — 250 рублей в год и следить за дисциплиной воспитанника, данное его опекунами, дядьками по линии матери — Федором Адамовичем и Яковом Адамовичем, мещанами.

Я принялся не спеша переписывать тетрадочку личного дела, вспоминая собственные школьные дневники, исчирканные красными записями замечаний.

Дедушка был более сдержанного поведения, чем я. Четырнадцать замечаний за шесть лет обучения в «ремесле» — пустяк! Первые два года — вообще пай-мальчик, ни одного замечания.

С куревом прихватили всего один раз, когда деду было почти семнадцать. В пятнадцать напился?! Я в четырнадцать налакался домашнего вина у приятеля. Да и аттестат у дедушки лучше моего. Мельчаем, понимаешь, в сравнении с предками… Н-да.

Но и наказания в царской России были круче. Вот, например, семнадцатилетний подросток возмущается отсутствием в бане горячей воды. Он уже на шестом, последнем, курсе, своего рода «старик». Да, «площадно бранился». А что ему, голому, прикажете делать? «Боже, Царя храни» воспеть в честь отсутствия горячей воды? И за такую естественную реакцию — в карцер? Ай-яй-яй!..

Не мог знать дед, что его будущий внук будет держать в руках этот матрикул.

А если бы знал? Что тогда — не кричал и не бросался бы сапогом в день своего пятнадцатилетия — 12 марта 1899 года, не участвовал бы в «попойке с Оляницким»?

И я не мог знать, переписывая дедушкино дело, что Оляницкий окажется прадедом моего приятеля Сергея Феликсовича Оляницкого, обрусевшего поляка, директора консалтингового бюро, с которым мы бражничали в двадцатилетнем возрасте и поддерживаем бражные отношения до сих пор. И в личном деле пансионера Станислава Оляницкого, которое возьмет по моему примеру в архиве его внук, в тот же самый день 9 октября 1899 года будет зеркальная запись: «Участвовал в попойке с Каралисом».

Все течет, но ничего не меняется!

И мы с Серегой сядем в кафе наискосок от Военмеха и выпьем коньячку, удивляясь совпадениям, творящимся в нашем родном Петербурге… И будем дурашливо приговаривать: «А я усё думаю: и шо это я в тебя такой влюбленный!»

Нагнувшись над картонной папкой, я чмокнул ее и отнес обратно.

Спасибо тебе, папочка, ты открыла мне новых предков — прадеда и прабабушку, католиков.

Ты помогла заглянуть в детство дедушки, будущего лихого поручика и штабс-капитана, орденоносца и командующего ротами.

Ты убедила меня, что наша фамилия имеет прибалтийские, а не греческие корни.

Я сделал вывод, что дед вышел из училища католиком (но без оценки по Закону Божьему), а в армию записался православным, и своих детей крестил уже в русской церкви, а не в костеле.

Лежи, тоненькая папочка, сохранившая следы моих предков, еще долго-долго, спасибо тебе.

И слава архивистам!

Вернувшись домой, я тут же позвонил, как палочке-выручалочке, историку Феликсу Лурье и попросил экстренной справки — что это было за «крушение Императорского поезда в 1888 г.», унесшее жизнь моего прадеда — Константина Осиповича Каралиса.

19. Крушение