В поисках построения общего языкознания как диалектической системы

Здесь у Н.С. Трубецкого сконцентрированы настолько ясно и отчетливо разные моменты фонемы, что после этого исследователя в фонологии по преимуществу разрабатывались только те или другие оттенки этой общей концепции фонемы. Заметим только, что сложность определения фонемы у Н.С. Трубецкого нисколько не мешает ее вполне реальной значимости в языке. Обсуждая теорию американского фонолога В.Ф. Тводделла, утверждавшего «фиктивный» характер фонемы, Н.С. Трубецкой полагает, что значимость фонемы, хотя она и не есть физический звук, тем не менее является вполне реалистической значимостью.

«Значимость денежной единицы (например, доллара) точно так же является не физической и не психической реальностью, а чисто абстрактной и „фиктивной“ величиной. Однако без такой „фикции“ не могло бы существовать государство»[71].

К сожалению, этот коммуникативный реализм учения Н.С. Трубецкого о фонеме в дальнейшем далеко не всегда и не всеми разделялся в нужном виде.

и) Укажем на одно полезное издание, Й. Вахека, помогающее уловить сущность как учения Н.С. Трубецкого, так и всей Пражской школы. Это издание состоящее из приведения цельных фраз пражан, так что это даже и не словарь, а скорее некоторого рода Пражская энциклопедия[72]. Это издание особенно полезно потому, что в нем рассматриваются разные периоды развития Пражской школы и самые разноречивые, а иной раз и прямо противоречивые, утверждения пражан. Статья «Фонема» в этом словаре указывает и те начальные определения фонемы, когда в ней еще не четко различались физический и смыслоразличительный моменты, а также и многочисленные оттенки фонемной сигнификации. Из одних текстов следует, что фонема – это простейший элемент языка и даже неразложимый. Другие тексты говорят о сложности и, следовательно, разложимости фонемы на отдельные дифференциальные признаки. Эти дифференциальные признаки то рассматриваются в своей, якобы, временной последовательности, а то рассматриваются в своем неделимом единстве.

Другими словами, словарь Й. Вахека свидетельствует как раз о том, на что и мы обращали внимание читателя выше: новооткрытая область фонологии предстала перед пражанами в настолько богатом и сложном виде, что пражане занимались большей частью описанием своих отдельных интуитивных наблюдений и потому были далеки от приведения здесь какой-нибудь окончательной системы. Если рассматривать эти интуиции в таком виде, как они были представлены первоначально, то они часто логически противоречат одна другой. Однако имеется способ объединения этих интуиций в одно целое, а именно способ диалектический, но пражане были от него далеки. Поэтому противоречивость их талантливо подаваемых интуиций свидетельствует гораздо более об огромном прогрессе фонологической науки, чем о ее недостатках[73].

Некоторые концепции фонемы за последние десятилетия

После создания фонологии как самостоятельной науки в работах И.А. Бодуэна де Куртенэ, Фердинанда де Соссюра и Н.С. Трубецкого появилось необозримое число разных концепций фонемы, представляющих собой в основном разработку отдельных деталей с разной степенью успешности.

а) Прежде всего совершенно необходимо указать на Копенгагенскую школу языкознания, главным представителем и вождем которой был Луи Ельмслев. В начале сороковых годов вышла книга Л. Ельмслева «Пролегомены к теории языка», в которой, во-первых, проводится старая теория де Соссюра о языке как системе отношений, но, во-вторых, проводится без той противоречивости, которая была у де Соссюра и с доведением этой теории до полного и бескомпромиссного конца.

Что касается фонемы, то представление о ней у Л. Ельмслева складывалось из противопоставления содержания и выражения в языке с пониманием того и другого как «фигурного» построения и с применением этой фигурности как в содержании, так и в выражении. Содержание и выражение в языке, с точки зрения Л. Ельмслева, не оторваны одно от другого, но совмещаются в том, что он вслед за де Соссюром называет знаком. А знак как раз и есть тождество означаемого и означающего. И сами эти знаки тоже имеют фигурное строение. Л. Ельмслев не употребляет здесь слова «структура», но ясно, что его «фигуры» складываются не во что иное, как в то, что мы сейчас понимаем под структурами. Правда, в этих «фигурах» Ельмслева основную роль играет система отношений, как это и вытекает из его основного учения, в то время как для нас структура есть не только система отношений, но и определенное качество, определенный смысл этих отношений, т.е. определенного рода субстанция как носитель отношений. Раз нет субстанции отношений, то остается неизвестным, что же именно и к чему же именно образуется отношение, поэтому Л. Ельмслеву и приходится утверждать, что отношения как раз рождают собою соотносящиеся субстанции.