В погоне за мифами

приветливо улыбаясь. «Полюшка»… Уже очень давно меня так никто не называл. Сразу почувствовала себя маленьким ребёнком, и мне это понравилось! Дядя никогда не называл меня полным именем, считал что «Полина» звучит очень официально, и предпочитал уменьшительно-ласкательные вариации. И себя просил называть просто по имени – Игнат, и ни в коем случае не «дядя».

За столом меня ожидало настоящая пиршество: омлет, ягоды, мед, творог, свежее масло, воздушные оладьи, варенье, свежеиспеченный ароматный хлеб и благоухающий горьковато-пряными травами чай. Я с благодарностью почувствовала, как благодушная атмосфера этого радушного дома проникает в каждую клеточку моего тела, словно тёплые лучики утреннего солнца.

За завтраком я сказала дяде, что мы с Глебом сначала хотим немного прогуляться по лесу, а потом побеседовать с жителями ближайшей деревни, чтобы собрать материал для моего «научного проекта». Я решила не рассказывать никому, кроме Глеба, о своих писательских авантюрах до тех пор, пока моя бумажная книга ни появится на полках в магазинах, чтобы избежать ненужных вопросов и ехидных насмешек. Хватало и подколов Глеба, которые хотя и были довольно добродушными, но иногда здорово меня задевали. "Полина, ты правда пишешь книгу или пытаешься установить новый мировой рекорд по количеству начатых, но недописанных произведений?"

"О, ты опять решила написать книгу… правда? А я уж подумал, что ты просто тренируешь клавишу 'Delete' на клавиатуре."

«Вот мне интересно, получится ли у тебя закончить хоть что-нибудь, или у тебя просто бессрочный абонемент в клуб 'Писатели-добровольцы: Защити наш лес от вырубки'?» и так далее, и тому подобное…

Иногда мне было прям до слёз обидно, но виду я конечно же не подавала, смеясь тем громче, чем сильнее меня задевали насмешки друга. Возможно, иглы сарказма, направленные в меня извне, жалили особенно больно потому, что зачастую я и сама думала подобным образом, а уж мои собственные внутренние шпильки были куда длиннее и острее. Иногда я до самого утра не могла заснуть из-за разбушевавшейся самокритики и оглушительно трещавшей по всем швам самоуверенности:

«Мое резюме писателя теперь состоит только из одного пункта: 'опыт неудачных попыток написания книги в различных жанрах'. Какой издатель не мечтает о подобном авторе?»

«Я могла бы стать рекордсменом книги Гиннеса, если бы у них была категория 'наибольшее количество недописанных романов'."

"Мой профессиональный путь блестящ: от величия до печали, от недописанных романов до титула 'Королевы недостроченного предложения'."

Эти и подобные им мысли яростно нападали на моё стремление стать писателем, пытаясь в клочья разорвать мотивацию, но я пока не сдалась. Я обязательно допишу книгу, во что бы то ни стало! И никому не позволю столкнуть меня с этого пути, а уж тем более – своему собственному второму «я» – жалкой, слабохарактерной, вечно колеблющейся и сомневающейся в себе инфантильной девочке, которой я больше не желаю быть!

Но как бы там ни было, о своих писательских экспериментах я предпочитаю не распространяться.

Из затягивающей черной воронки ядовитых мыслей меня вырвал голос дяди, который звучал на удивление очень тревожно.

– Только далеко в чащу не углубляйтесь. Лучше вообще с тропинки не сходите. Места здесь глухие и дикие, – проговорил Игнат очень серьёзным тоном и нахмурился. – Погуляйте немного неподалёку, а после обеда я провожу вас в деревню. Она довольно далеко, самим вам не добраться.

Мой дядя выглядел очень напряжённым и крайне обеспокоенным. Мне это показалось странным. На мой удивленный вопрос о причине такого беспокойства Игнат только ответил:

– Звери здесь опасные водятся.

Но что-то мне подсказывало, что дядюшка не договаривает.

– Тебя что-то тревожит? Я же вижу! Расскажи нам, что случилось? Мы можем помочь?

– Ладно, вы всё равно от местных узнаете. Языки у них как помело. Буквально несколько дней назад, на прошлой неделе, здесь неподалеку пропали люди…

– Пропали? Кто?

– Где? Что случилось? – засыпали мы Игната вопросами.

– Группа молодых москвичей. С жиру там бесятся, в столице, не хватает им, понимаешь, острых ощущений в их сытой и спокойной жизни. Вот и притащились сюда, сняли домик в деревеньке и ушли на рассвете, якобы в поход в горы. Больше их никто не видел.

Мы с Глебом встревоженно переглянулись и пожали плечами.

– Но мы то не в горы идём, а в лес рядом с домом, исхоженный тобой вдоль и поперек, – попыталась я успокоить дядю.

– Обещаем, далеко в чащу заходить не будем. Я ручаюсь, Полина под моей надёжной защитой, – добавил Глеб.

Я усмехнулась, но потихоньку, чтобы Глеб не заметил. Он очень обидчивый. Да уж, защитничек нашёлся! Но я благоразумно промолчала и согласно кивнула, не желая ранить мужское самолюбие своего приятеля. А про себя подумала: «Это кому ещё кого придётся защищать, если что…». Если что – что? Тревога и смутные опасения поневоле закрались в душу, но я их прогнала и дальше эту мысль развивать не стала. Не хотелось портить настроение в первый же день в этом чудесном месте.