Читаем В подполье можно встретить только крыс… полностью

– Вот тут Иосиф Родионович (Опанасенко. П.Г.) пишет в личной характеристике, что Вы со своей бригадой очень успешно действовали в Хехцире. А я Хехцир знаю. Это похлеще Карпат. Так вот я хочу вас спросить, что Вы считаете главным, чтобы войска успешно действовали в горах?

– Подвижность и выносливость – горная закалка. Все оружие и боеприпасы всегда с собой. Действовать с предельным напряжением сил. Солдат должен быть нагружен как мул, вынослив как ишак, подвижен как горный козел, сообразителен и храбр как барс. Когда нужно – горный стрелок действует без сна непрерывно – и двое, и трое, и более суток. Упущенное время потом ничем не наверстаешь.

– Правильно! – воскликнул Иван Ефимович. Так вот это и втолкуй в 27 гв. стрелковом корпусе и в 18 армии. Придется тебе там поездить по частям.

Потом глядя на меня исподлобья, спросил:

– Начальником штаба дивизии пойдете?

– Разумеется, ответил я. Он поднял голову и, посмотрев открытым прямым взглядом произнес:

– Вот это правильно. По Вашему прохождению службы Вы заслуживаете большего. А проявиться как работнику можно на любой должности. Я за людьми слежу и при первой возможности дам должность, какой Вы достойны. А сейчас начальником Штаба 8-й стрелковой дивизии. Вместо генерал-майора Подушкина. Вы его знаете?

– Если это тот, с которым я учился в академии Генерального Штаба, то знаю.

– Да, верно, тот. Он Генштабист. Был начальником Штаба Корпуса. Ну, провалились с наступлением.

– Кто из нас не проваливался – вот и наказали с понижением в должности. Но до каких же пор наказывать. Человек дельный. Пусть поработает в штабе фронта. Но вы об этом ему ничего не говорите. Ну, поезжайте. Смело беритесь за дело. До вступления в должность немного поработайте на общество. Я позвоню Журавлеву (командующий войсками 18 армии. П.Г.), пусть использует вас, до вступления в должность, для разъяснительной работы в войсках по вопросам боевых действий в горах.

Но Журавлев меня почти не использовал. Я выступил на двух армейских совещаниях, посвященных подготовке войск к боевым действиям в горах и уехал к месту назначения. И все же я пробыл там достаточно, чтоб «оставить след в истории». Я участвовал в совещании, на котором выступали начальник политотдела 18-ой армии полковник Брежнев Леонид Ильич и я. На снимке опубликованном в «Правде» политотдельский фотограф запечатлел свое начальство во время выступления, во весь его могучий рост. Я в это время скромно примостившись на корточках, делал записи для своего предстоящего выступления, и каким-то образом попал в кадр. Фотография в «Правде» – это явный недосмотр. Но откуда нынешним редакторам знать в лицо какого-то диссидента, да еще в том виде, как он выглядел более тридцати лет назад.

Отправился я из армии на попутных машинах. Решил ехать (из района Станислава) в Делятин, где дислоцировался штаб дивизии, через Коломыю – место дислокации штаба корпуса. Начальнику штаба, поскольку он не первое лицо в дивизии, не обязательно представляться командиру корпуса. Но я рассудил – кашу маслом не испортишь. Тем более, что с комкором Гастиловичем бывшим во время моей учебы слушателем старшего курса Академии Генерального Штаба, а затем преподавателем, отношения в Академии были, если и не дружеские, то уважительные и доброжелательные.

Встреча была теплой. Долго говорили о делах. Обстановка беседы – преподавателя со слушателем. Я был доволен, что заехал. Потом был заказан обед. Поели, выпили. Разговор продолжался в прежнем дружелюбном тоне, но появились новые мотивы. Я начинал понимать, что отношения у Гастиловича с моим командиром дивизии, мягко скажем, натянутые. Он несколько раз намекнул, что ему приятней было бы видеть меня на этом посту. О командире дивизии говорил неуважительно, явно настраивая меня против него. Мне это было неприятно и я долго обдумывал как бы сбить его с этой темы и не настроить против себя, не превратить в своего врага.

– Товарищ генерал-лейтенант! – заговорил я наконец. – Вы знаете мое отношение к Вам. Еще в Академии я привык относиться с уважением и доверием к каждому Вашему слову. И сейчас верю, что Вы говорите о моем комдиве одну только правду. Но поймите мое положение: я начальник штаба, т.е. не только руководитель управляющего дивизией органа, но и отражение комдива. Я либо действую как и командир, либо обязан оставить должность. Поэтому позвольте мне забыть все, что я слышал о своем командире и сохранить нейтралитет. Это не значит, конечно, что я поддержу комдива, если он захочет уклониться от выполнения Вашего приказа или будет действовать вопреки Вашим указаниям. В таких случаях, я могу Вас уверить, что свой долг выполню и донесу Вам.

Он согласился со мной. И мы расстались по дружески. Но от стычки с ним меня это не уберегло. Однако не будем забегать вперед.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии