В паутине под лестницей

Безумие имело много форм. Иногда оно проявлялось там, где старались не видеть очевидных истин.

За окном сгустились тучи, потушившие огоньки звезд. Небо заволокло непроглядной тусклой пеленой. Кора отложила чтение, потерла глаза и со вздохом направилась к раскладушке. Ей предстояла очередная борьба – борьба за сон.

Она легла, уставившись в потолок. Отсутствие старших – а родители Златы и Вероники работали на каком-то крайне серьезном предприятии, – создавало гнетущее впечатление.

«Ты далеко, – твердила Кора мантру, – Они тебя не достанут. Ты далеко»

Она почувствовала, что помогает. Веки отяжелели. Казалось, ее тело проваливается сквозь обивку кресла, как бывает в момент перехода от дремы к настоящему глубокому сну. Пространство комнаты растворилось. Ушло. Кора почувствовала, что падает…

И, вздрогнув, открыла глаза.

Она была в своей комнате на втором этаже тридцать седьмого общежития.

Лежала на кровати в чужой пижаме и с растрепанными после боя подушками волосами. Пальцы машинально потянулись к запястью. Резко ухватившись, она ущипнула себя, до слез выкручивая кожу ногтями. Не сновидение. Кора моргнула – и оказалась «дома».

Она спрятала лицо в ладонях, дрожа.

Это нереально. Если она будет игнорировать кошмар, отказывая ему в подпитке, то он уйдет, раствориться в тишине и пойдет искать новую жертву. Главное не смотреть в окно. И на картины, особенно на ту, где она нарисовала каморку под лестницей, заполненную липкой паутиной.

За дверью раздался шорох. Она запирала ее, когда уходила вспешке? Кора не помнила. Надо было встать и проверить, но она продолжала лежать, давя пальцами на веки до возникновения красных кругов.

Налет воинственности пропал, словно его и не было.

Она не могла пошевелиться от ужаса осознания, что ее жизнь попала в некое замкнутое колесо, наподобие тех, что покупают хомячкам. Только в ее случае выйти из колеса не получится. Никак и никогда.

– Кора.

Она вздрогнула.

– Мам?

– Солнышко, это я. Только что приехала. Так соскучилась, словами не предать! Впусти меня скорее, жуть, как хочу тебя увидеть, – Голос матери звучал из-за двери и был полон радости, нетерпения и еще чего-то неопределимого. Чего-то, что совсем не понравилось Коре.

– Ну, чего же ты ждешь? Открывай, давай.

– Как ты здесь очутилась, мам? Я не называла тебе свой адрес.

– Да какая разница? – Лиза начала терять терпение. – Впусти меня! Я устала с дороги, долго тряслась в такси, а ты не хочешь мне помочь? Ты что, совсем не соскучилась?

Кора сжалась в комок и, не отрываясь, глядела на хлипкую деревянную преграду, разделявшую ее и существо с голосом матери.

– Просто уходи!

В звенящей тишине прозвучали отстраненные и холодные слова:

– Ты ведешь себя неуважительно, девочка.

– А ты – не она.

– Хватит нести чушь! Открывай немедленно, соплячка, или я с тебя шкуру сдеру до костей!

За криком сразу же последовало неуместное хихиканье.

– Значит, не хочешь по-хорошему? – спросил другой, более молодой и веселый голос. – Тогда пеняй на себя.

Стены задрожали от чудовищных ударов. Внутрь ломилась по меньшей мере разъяренная армия. Картина с изображением каморки упала с полки рисунком вверх, и Кора заметила, что краски пришли в движение, точно клубок ядовитых змей. Рисунок стал объемным. В центре него образовалась дыра, уходящая глубоко вниз.

Как только это произошло, удары прекратились. Зато раздался треск паутины.

Из образовавшегося лаза наружу торопливо лезло нечто. И Кора знала, что это за ней. Вот показались паучьи лапы: длинные, черные, в мерзких волосках. Каждая была толщиной с большой палец.

– Хватит! – взвизгнула Кора.

Она выбросила ногу вперед, пытаясь отшвырнуть картину прочь. Та отлетела под стол со злым шипением. Девушка бросилась к шкафу, распахнула дверцы и спряталась внутри, среди пышных юбок из дорогих тканей. Пальцы судорожно искали карман с солонкой.

Треск бумаги подсказывал, что существо все же выбралось на свободу. Топот быстрых цепких ног разнесся по комнате. Оно знало куда идти. В щель между створками Кора увидела кривой силуэт.

Косматая тварь с десятком ног и… крыльями. В ней было даже больше от ворона, чем от членистоногого. Из птичьего туловища росли многосуставчатые лапы с коготками. Круглую голову по обеим сторонам клюва украшали блестевшие ядом жвала.

Чудовищный гибрид подбежал к убежищу, принялся дергать дверцы шкафа, которые она держала изнутри.

– Выходи, пастушка, поиграем.

Голос жестокого шутника. Голос Гвидо.

Все смешалось в голове Коры. Обрывки воспоминаний, полученные из книг знания, сновидения о рыбе, плавающей в реке под названием смерть.

– Ты ведь хочешь, чтобы все закончилось?

Да. Она хотела. Тут призрак угадал.

Она распахнула двери пинком. И прежде чем паук понял, что у нее в руках, Кора отвинтила крышку и сыпанула содержимое на врага. Пошел дым. Гвидо заорал от боли – волосатая спина пузырилась в тех местах, куда попала соль.

– Убирайся! Убирайтесь все! – вопила Кора, в приступе ярости топая босыми ногами.