В паутине южной ночи

Его соболезнования совершенно были не нужны Борису, так же, как и он сам. Эмма погибла. Погибла ли? Ее убили! Эти скоты, во главе с Мишаней, убили ее, чтобы Борису было легче взять четыреста тысяч долларов. Они же не могли не понимать, что, даже если Эмма согласится вернуть долг за брата, то может не согласиться ее муж! А Денис не слишком-то жаловал своего шурина. Ведь так, кажется, называют брата жены? Денис считал его ничтожеством и выдал ему на автосервис лишь пятьдесят тысяч долларов, решив, что большего тот не заслуживает. И был прав. Борис и есть ничтожество, он так чувствует и так ведет себя, в полном соответствии с этим определением. И будет продолжать вести себя так же и дальше. Потому что он — трус и ничтожество.

— Ладно, я пошел, — Мишаня тяжело поднялся, перекинул зубочистку на другую сторону мясистого рта и направился к выходу.

Он тоже знает, что Борис — ничтожество. Именно поэтому он и его банда и ссудили ему деньги, зная, что такая дохлая рыба с крючка не сорвется. И что же делать? Идти у них на поводу? А что, впрочем, ему еще остается! Он не хотел доставлять неприятностей сестре и прямо заявил об этом Мишане. И он все сделал за него. Он сделал так, что сестре теперь все равно. Они убили ее, эти ублюдки!

Борис плакал, бессильно стуча кулаками по столу. Он знал о тебе все, жалкий маленьким человечишка, и от этого ему было еще хуже. Он знал, что, даже если он будет утешать себя тем, что после всего убьет Мишаню, он не сможет это сделать. Не сможет убить убийцу родной любимой сестры. Кишка тонка. И Мишаня со своими дружками тоже это знают. Иначе не стали бы трогать Эмму. Они сделали свой ход, сложный и хитрый, не побоялись пойти на убийство, хоть бывший одноклассник и отрицал это. Но все же Борис не верил ему. Эмма была убита, это уж точно. Потому что как могла быть неисправна проводка в «Вольво» и как мог протекать топливный насос, когда его ребята, ребята из автосервиса, тщательно следили за машиной Эммы? Борис радовался, что хоть эту малость он может делать для сестры! Она регулярно пригоняла машину в его автосервис и в последний раз была у него не далее чем две недели назад. И, естественно, тогда провели диагностику автомобиля.

Мишаня договорился с кем-то из парней, и… Борис похолодел. Значит, кто-то из автомехаников повредил топливный насос. Намеренно. Выходит, виноват не только Мишаня. Он выступил заказчиком, а исполнитель… Кто?

Борис обхватил рыжую голову руками. Эмма уже на небесах. Она бы не хотела видеть его таким расклеившимся. И не хотела бы, чтобы он мстил. Не потому, что была такая добрая и всепрощающая, а потому, что боялась за брата. Ведь если Борис решится на убийство, то из-за своей неуклюжести и неловкости не сможет довести дело до конца. И тогда уже могут убить и его.

Но как же дальше жить Борису после того, что произошло с сестрой? И после того, ЧТО он должен будет сделать? Мишаня поставил его в четкие рамки и условия. Он проговорил все тщательно и медленно, чтобы это втемяшилось в голову Бориса. Он должен все сделать, иначе станет трупом. Кому от этого будет легче, если Эмма уже мертва? Хотя, с другой стороны, никто по нему и не заплачет. Тогда зачем же ему так хочется остаться в живых? Ответ пришел сам собой: чтобы отомстить. В рыжей голове звенели колокольчики, которые нежно пели на немецком языке: «Месть, о как сладка ты, месть…»

И пожалуй, впервые за этот жуткий день Борис подумал, что вполне может отомстить за сестру. Ему ведь будет нечего терять. Но сначала нужно сделать то, что приказал Мишаня. Чтобы по его следам не бежали шестерки бандита. А уж потом, когда все будет сделано, Борис спокойно выследит и уничтожит того, кто испортил машину сестры. А затем он доберется до самого Мишани и избавит мир от его присутствия.

И только после всего этого Борис Эленберг сможет жить спокойно. Если захочет, конечно. Если захочет жить вообще.

Она потянулась, игриво устраиваясь на полу. Кровать — это так банально! Куда лучше соблазнить этого потного мужика с бегающими глазками не на обычной постели, а на ковре не первой свежести. Впрочем, мужик тоже был далеко не первой свежести, такой же потрепанный и потертый, как и коврик. Но какое ей дело до изношенности и того и другого?

Женщина медленно поднимала платье вверх, обнажая тонкие щиколотки, икры колени…

Мужчина как-то взвизгнул, не сводя глаз с ee рук, подтягивающих узкое платье все выше и выше, и стал расстегивать пеструю гавайскую рубаху.

И почему все они, эти самцы после сорока лет, так любят гавайские рубахи? Они напоминают им о молодости? Заставляют чувствовать себя яркими, бодрыми петушками?

Забавно, как меняются их глаза, когда она проделывает такие штучки из своего арсенала обольстительницы. Взгляд подергивается какой-то поволокой, становится влажным и как будто пьяным. Мужики не соображают, что делают, бросаются на нее и сгорают в ее огне… Подумать только, что творит похоть с солидными главами семейств!