В ожидании зимы

Князь щёлкнул пальцами, и ему поднесли кувшин талой снеговой воды и тазик. Шумно плескаясь, разбрасывая брызги и отфыркиваясь, Искрен умылся, потом приник к горлышку кувшина и долго пил, двигая заросшим золотистой с проседью щетиной кадыком. Потом он утёрся вышитым полотенцем и указал на расстеленную возле своего ложа волчью шкуру:

«Садись, княгиня… Трезв ли я, пьян ли, а тебя всегда готов слушать. Ястребок, – обратился он к рыжеватому молодому стремянному, – пусть нам принесут яств да питья со стола».

Стремянный с поклоном выскользнул из шатра.

«Благодарствую, меня уж твоя хлебосольная супруга накормила, – молвила Лесияра, подложив подушку и усевшись. И, не удержав улыбки, добавила: – Младшенькую княжну видела. Маленькое ясное солнышко».

«Девчушка славная, спору нет, – хмыкнул князь. – Красавицей вырастет… Да вот только на меня не похожа. У меня с княгинею глаза светлые, а у ней, вишь, тёмные… Откуда, спрашивается? – И тут же осёкся: – Кхм. Впрочем, не слушай меня: хмель не совсем из головы выветрился, видать, вот и болтаю всякое… Чую я, дело твоё не шутейное. Говори же, не томи!»

Вскользь оброненные Искреном слова, которые он вряд ли сказал бы, будучи в трезвости, насторожили Лесияру. Карий цвет глаз маленькой Златы, странное уклончивое молчание и преждевременное старение Лебедяны – было ли всё это частичками одной загадки? Похоже, у дочери не всё ладилось в семье… Решив позднее непременно докопаться до истины, Лесияра всё же завела разговор, ради которого и пришла.

«Дело скверное, зять мой Искрен. – Белогорская княгиня скользнула пальцами по богатым ножнам, в которых покоился её верный друг. – Ты знаешь, есть у меня вещий меч, который предсказывает грядущие кровопролития и указывает, с какой стороны придёт беда…»

«Да, ведомо мне про сей чудесный клинок», – кивнул Искрен, устремив взор на оружие, о котором шла речь.

«Так вот, закровоточил он, – сказала Лесияра. И добавила, многозначительно понизив голос: – И указал на восток».

Она начала медленно извлекать клинок из ножен, но как раз в этот миг принесли угощение, и Лесияре пришлось умолкнуть и убрать оружие. Пока яства расставляли, Искрен вдумчиво хмурился, переваривая её слова, и степень осознания можно было проследить по высоте его поднимавшихся бровей. Когда до него окончательно дошло, они вскинулись так высоко, что лоб собрался складками.

«То есть… Я не понял, Лесияра: ты меня подозреваешь, что ли? – Князь даже привстал немного со своего места. – Ты думаешь, что я, муж твоей дочери… – Искрен ткнул себя пальцем в грудь. – Что я, твой друг и союзник, затеваю поход на тебя?!»

Его удивление выглядело вполне искренним. Лесияра легонько опустила руку ему на плечо, но Искрен впечатался в ложе, будто его вдавило туда огромной тяжестью.

«Нет, Искрен, я не думаю, что ты замыслил против меня что-то дурное, – промолвила княгиня. – Ты не враг мне, я это вижу и чувствую, об этом всё свидетельствует. И это значит, что меч указал не на Светлореченское княжество, а на земли, лежащие за ним».

«На Мёртвые топи? – ещё более изумился Искрен. – Но там же никого нет, это пустые заболоченные земли…»

«Пусты ли они, или же там кто-то есть – этого мы точно не знаем, – вздохнула княгиня. – Мои дружинницы не могут приблизиться к Мёртвым топям из-за хмари, густо окутывающей эту местность. Скажи, твои люди давно туда заглядывали?»

«Да как-то не было в том надобности, – на глазах трезвея, пробормотал Искрен. – Оттуда никто и никогда нас не тревожил – отродясь такого не припомню. Ты думаешь…»

«Думаю, – кивнула Лесияра. – А чтобы ты убедился воочию, я нарочно взяла с собой мой вещий меч. Ежели хочешь, могу показать его в действии, но для этого лучше будет выйти из шатра».

«Ох, – крякнул Искрен, поднимаясь. – Идём. Не каждый день доводится лицезреть такое диво!»

«Поверь, я бы всё отдала, чтобы ни тебе, ни кому-либо иному не пришлось на это смотреть», – проронила княгиня.

Морозный полог ночи раскинулся над их головами. Потрескивали светочи, вполголоса переговаривались поблизости дружинники, а в ноздри Лесияре вновь ударил холодно-стальной, гибельный запах, который источали сани с добычей. Это близкое присутствие смерти жутковато перекликалось с далёкой угрозой, таившейся на востоке.

«Смотри же, князь, – сказала Лесияра, вынимая из ножен меч. – Будь готов к тому, что с клинка, как из свежей раны, потечёт кровь. А когда я буду поворачивать его по сторонам света, кровотечение усилится с той стороны, откуда грядёт опасность».