В осажденном городе

Возвратившись в Пензу, Василий Степанович стал готовиться к обстоятельному разговору со священником Ваховским. Теперь чекисты располагали довольно полной информацией о церковно-монархической организации и ее пока хилых ветках в районах. Было известно и о том, что Леонид Ваховский — один из активных участников организации и хорошо осведомлен почти о всех противозаконных действиях.

По согласованию с начальником окружного отдела ОГПУ намечалось негласно задержать Ваховского и доставить в окротдел, где и провести предполагаемую беседу с ним. При этом имелось в виду, что сам факт негласного задержания и нахождения в окружном отделе ОГПУ окажет определенное психологическое воздействие на Ваховского и ослабит его волю к сопротивлению. Расчет оправдался.

На одной из малолюдных улиц Пензы — Ваховский возвращался из Мироносицкой церкви — к нему подошел Николай Иванович Захаров и пригласил в автомашину, стоявшую за ближним углем.

Когда Ваховского доставили в окротдел и провели мимо вооруженного вахтера, он, знавший свои грехи перед Советской властью, вероятно, подумал о том, что игра окончена, настало время держать ответ за содеянное. Свободу можно купить только чистосердечным раскаянием, иного пути выйти из этого кирпичного здания с метровыми стенами нет. Однако страх и растерянность не исчезали, как ни старался Ваховский избавиться от них. Во рту пересохло — язык не ворочался, хотелось пить. В углу на тумбочке стоял графин, наполненный прозрачной водой, Ваховский с вожделением поглядывал на него, не осмеливаясь обратиться с просьбой. Но тут Прошин заметил этот взгляд и спросил:

— Вы хотите пить?

— Спасибо, не откажусь.

Захаров налил полный стакан и подал Ваховскому, тот с жадностью выпил и еще раз поблагодарил.

— Леонид Павлович, мы хотели бы продолжить наш разговор с вами, — начал Прошин, когда все уселись. — На этот раз ждем от вас только правду. От вашей откровенности зависит многое.

Примерно так и представлял себе Ваховский начало допроса, и теперь ему надо было сказать такие слова, которые определили бы его дальнейшее поведение.

— Спрашивайте. Буду рад, коли оправдаю ваши ожидания, — сказал он слабым голосом и сам удивился, потому что в жизни никогда не говорил так. Благочинный нередко любовно посмеивался над его зычным голосом.

— Леонид Павлович, на этот раз мы будем тоже откровенны с вами: органам ОГПУ известно о существовании организации, именующей себя «Истинно православной церковью», — сказал Прошин. — Вопреки законам, моральным нормам и вашим догматам она противопоставляет себя всей русской православной церкви и своей главной целью провозглашает не религиозную, а политическую деятельность. Вы лично, Ваховский, как нам стало известно, играете не последнюю роль в делах упомянутой организации, и мы ждем от вас исчерпывающих показаний. Как вы понимаете, наверное, — это единственный способ хоть немного смягчить вину.

Честное и конкретное разъяснение Прошина сразу же исключило все надежды Ваховского на то, что ему удастся уйти от прямых ответов; он понял, что сидящие перед ним люди хорошо информированы и об организации, и ее делах; они уверены в своей правоте и поэтому не скрывают того, что знают.

— Ну, а если я скажу правду, которую вы ждете, меня отпустят домой? — спросил Ваховский окрепшим голосом: чувство страха стало притупляться.

— Это я твердо обещаю вам, — сказал Прошин, и он не обманывал: вопрос об аресте Ваховского и других участников организации пока не стоял. Ваховский был удовлетворен ответом Прошина. — Ладно, приму грех на душу. В священном писании сказано: «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил…»

Ваховский считал себя праведником и решил рассказать правду.

…В русской православной церкви произошел раскол. Декларация митрополита Сергия о лояльном отношении к Советской власти некоторой частью священнослужителей, в том числе пензенской епархии, была воспринята враждебно. Монархически настроенное духовенство не захотело примириться с второстепенным положением церкви при существующем строе. На этой почве ряд священников Пензенского и Телегинского районов стали объединяться и проявлять попытки к созданию организации, которая могла бы отстаивать их интересы перед органами власти. Первые шаги к достижению поставленной цели сделал поп села Лебедевки Николай Невзоров: он создал ячейку, в которую вошли церковнослужители города и некоторых близлежащих сел.