В осажденном городе

— Вот и договорились. Я думаю, Василий Степанович, ваш чекистский опыт и там пригодится.

Алексей Семенович стал рассказывать об опасных бандах, действующих на территории области, о вызванном войной росте уголовной преступности, о кражах и хищениях.

— Когда вступать в обязанности?

— Полагаю, вас вызовут в наркомат, там обо всем расскажут.

— Все ясно, Алексей Семенович, — твердо проговорил Прошин, поднимаясь.

— Семью не перевезли?

— Да нет пока, некуда.

— Кое-кто считает, что развалины Сталинграда надо сохранить в назидание потомкам и что построить новый город, мол, дешевле обойдется. А?

— Не согласен! Мы восстановим Сталинград, докажем, что жизнь сильнее смерти, а мир сильнее войны.

Чуянов весело рассмеялся.

— Хорошо сказали! Другого ответа, признаюсь, не ждал от вас. Все сталинградцы так думают.

— Рад, что я не исключение, — сказал Прошин, улыбаясь. Ему почему-то вдруг вспомнились слова Чуянова на митинге, состоявшемся на площади Павших борцов Сталинграда. «Гитлер, как известно, пришел к власти тридцатого января тридцать третьего года, — говорил Алексей Семенович. — Сталинградцы преподнесли хороший подарок к десятилетию знаменательной для него даты».

XXXI

Через неделю Прошина вызвали в Москву, в отделе кадров наркомата заполнили еще одну анкету — сколько их было за двадцать лет! — уточнили какие-то вопросы и сказали, что проект приказа о его назначении подготовлен и будет подписан после того, как он побывает у наркома.

Прием был назначен только на второй день, и Василий Степанович ходил по оперативным подразделениям, где его знакомили с обзорами по наиболее интересным и сложным делам, рассказывали о первоочередных задачах.

— Василий Степанович Прошин? Так? — спросил нарком и придвинул красную папку — личное дело Прошина.

— Так точно! — отрапортовал Прошин и хотел было подняться.

— Сидите, сидите. — Нарком раскрыл обложку, полистал личное дело. — Прежде всего поздравляю вас, товарищ Прошин, с присвоением звания полковника.

— Благодарю вас, товарищ нарком.

— Приказ подписан, можете добавить на погоны по звездочке. Новое назначение не пугает вас?

— Не боги лепят горшки, — сказал Прошин, как ему показалось, слишком самоуверенно и, чтобы смягчить впечатление, добавил: — Двадцать два года стажа…

— В работе оперативных подразделений Наркомата внутренних дел, особенно в милицейской службе, есть своя специфика, — сказал нарком, — но чекистские методы, завещанные нам Феликсом Эдмундовичем, и к нам относятся полностью. Надеюсь, что ваш большой опыт внесет живую струю… Вы были в отделах и управлениях? — спросил нарком, кинув на Прошина короткий и вопрошающий взгляд.

— Был, товарищ народный комиссар! Столько наговорили — голова идет кругом.

— Да, задачи перед нами большие, важные, срочные, но у вас будут заместители, начальники отделов, больше опоры на них. Владимир Ильич Ленин говорил, что хорош начальник не тот, кто за все берется сам, а тот, кто может организовать других на выполнение порученного дела. Знаю, что в дни великой битвы на Волге Сталинградское управление неплохо работало.

— Да, это отметили и в областном комитете партии, — сказал Прошин, вспомнив беседу с первым секретарем обкома Чуяновым. — Говорят, и товарищ Жуков похвалил сталинградских чекистов.

Отвечая на вопросы наркома, Василий Степанович подробно рассказывал о последних сражениях, о разрушениях, жизни в городе, о восстановительных работах, развернувшихся там. И вдруг, вспомнив о пятнадцатиминутном приеме, с тревогой посмотрел на часы.

Это не ускользнуло от внимания наркома.

— Вы спешите? — спросил он.

— Нет, товарищ нарком, нас предупредили, только пятнадцать минут…

— Ничего. Больше никого нет на прием. Продолжайте, пожалуйста. — Видимо, рассказ о Сталинграде, где он в качестве заместителя наркома бывал в дни самых ожесточенных сражений, заинтересовал его.

Когда Василий Степанович вышел из кабинета, секретарь наркома с укоризной посмотрел на него и покачал головой. Прошин только пожал плечами, не станешь же объяснять, что задержался не по своей вине.

Вечером Василий Степанович записался на прием к заместителю наркома Сергею Степановичу Земскову. Ему сказали, чтобы он подошел к двадцати двум часам.

В назначенное время Прошин был в приемной. Пришлось подождать еще минут двадцать. Он вышел в коридор и взволнованно ходил возле приемной: волнение в таких случаях неизбежно. Не виделись двадцать два года. Каким стал Земсков? Узнает ли его? Как отнесется к его визигу?

Больше всего Василий Степанович боялся, чтобы заместитель наркома не принял его посещение за корыстный шаг, имеющий целью извлечение личной выгоды из знакомства с руководящим работником наркомата. Порою возникала мысль отказаться от этой встречи, нежелание увидеться с Земсковым, вспомнить о давно минувших днях было непреодолимым.

— Товарищ полковник, проходите, — пригласил секретарь, приоткрыв дверь. Прошин не сразу понял, что приглашение относится к нему, не привык еще к обращению по новому званию.