В осажденном городе

Парень переминался с ноги на ногу, но сесть в присутствии двух командиров со шпалами на петлицах не решался. И только после повторного приглашения несмело опустился на стул.

— Расскажите о себе, все по порядку, — Василий Степанович сел на свое место.

— Фамилия моя Морозов, Михаил Тимофеевич. Родился в двадцать четвертом году в станице Багаевской Ростовской области, окончил десятилетку и добровольно пошел в Красную Армию. В августе под городом Калач наша рота оказалась в окружении, я был контужен и попал в плен. — Парень замолчал, пригладил льняные вихры.

— Продолжайте, — предложил Прошин.

— Волнуюсь, курить хочется, — смущенно проговорил парень.

Ашихманов протянул пачку «Беломорканала», Михаил взял одну папиросу.

— Ну вот, попал в плен, — сказал Михаил, выпустив сизое облачко, — всех, кто вместе со мною был, куда-то отправили, а меня немцы оставили при себе, на хозяйственных работах. Почему? Наверное, мне, выходцу из казачьего рода, доверяли больше, чем другим.

Отвечая на вопросы, Михаил назвал фамилии офицеров абвергруппы-104 и бывших красноармейцев, работавших там вместе с ним, рассказал об условиях содержания арестованных, в числе которых были итальянские, румынские и даже немецкие солдаты, привлеченные к ответственности за трусость и пораженческие разговоры, перечислил имена и приметы полицейских, участвовавших в расстрелах советских людей. Когда дошел до Алексея Селиверстова, заявил, что тот является осведомителем начальника абвергруппы капитана Эгона Гиллербрандта, подтвердив обвинения фактами из личных наблюдений, которые, надо сказать, были весьма убедительными. Был, например, такой случай: один боец в присутствии Михаила и Селиверстова высказал желание бежать из плена, сославшись на то, что возможность такая есть: охраняют их только ночью, и то не строго.

Утром его посадили за решетку; Михаил был уверен, что сделано это по доносу Алексея Селиверстова: больше никто не знал о разговоре и намерениях бойца.

— А один раз, — начал было Михаил.

— Минутку, — остановил Прошин. — Сейчас пройдете к Сергею Никитичу, он даст вам бумагу, и вы обо всем напишете. Хорошо?

— Ладно, — согласился Михаил, шмыгая простуженным носом.

— Сергей Никитич, проводите Морозова к себе и, когда все закончите, заходите, — сказал Прошин. — У вас там есть кто-нибудь?

— Алексей Дмитриевич Кочергин был на месте.

— Хорошо, идите.

Прошин и Кочергин поздней ночью возвратились из Камышинского района, в течение трех суток искали вражеских парашютистов, выброшенных вблизи поселка Петров Вал. Доложить начальнику управления о результатах поездки еще не успели.

В Камышин они приехали около четырех часов пополудни, хотя отправились в путь на рассвете: чтобы не попасть под бомбежку, нередко приходилось сворачивать с шоссе и ехать по разбитым проселочным дорогам.

Начальник горотдела рассказал: служба ВНОС зарегистрировала случай появления вражеского самолета над Петровым Валом. После разговора с Прошиным по телефону он вчера еще направил в район предполагаемой высадки немецких агентов оперативную группу, которую возглавляет младший лейтенант госбезопасности Кочин, никаких сведений от нее пока нет.

Василий Степанович и Кочергин, перекусив на скорую руку, выехали на место происшествия. Начальник горотдела хотел присоединиться к ним, но Прошин велел ему заниматься другими неотложными делами.

Кочина нашли в поселковом Совете, куда оперативная группа возвратилась после прочески прибрежных лесных участков и беглого осмотра балок вокруг поселка.

Петров Вал — крупный узел шоссейных дорог — жил шумно и оживленно: по улицам громыхали танки и бронемашины, направляясь к Сталинграду; грузовики и подводы с эвакуированными уходили куда-то на северо-восток; на рынке шла бойкая торговля хлебом, самогоном и разным барахлом. В такой толчее нелегко было обнаружить людей, которые могли бы привлечь внимание: все они, мечущиеся, орущие и разномастно одетые, казались подозрительными.

Прошин, Кочергин и Кочин, предварительно объехав окрестности поселка, разработали план расстановки сил: организовали засады на путях к ближайшим железнодорожным и шоссейным мостам, прочесывание лесных участков, балок и оврагов. Группа была пополнена за счет местного партийно-советского актива. Одновременно чекисты опрашивали старожилов поселка — шоферов, железнодорожников, рыбаков-любителей, которые могли заметить появление или продвижение подозрительных лиц.