В опасности

– На что они собирают деньги? – спрашиваю я женщину, торгующую грушевым сидром.

– На мост.

– А что такое с мостом?

– Он разваливается.

Людям, наверное, не надо столько мыла и свечей, но все же они покупают. По крайней мере, есть палатки с едой. В первой торгуют пирогами. Во второй – вареньем и настойкой на шалфее с фермы в Сайренсестере.

В соседнем киоске продают тонкие свечки, сделанные французскими монахинями, и я представляю себе монахиню, опускающую фитилек в емкость с горячим воском. Как настоятели монастырей решают, что делать и кого тренировать? Вино «Сент-Эмильон», ликер «Шартрез», собаки породы сенбернар. В монастыре Вале собак тренируют на спасение в парах. Я думаю о сенбернарах, стараясь не вспоминать при этом о Фенно. Вдруг какая-то женщина хлопает меня по руке.

– Рэйчел была настоящая красавица, – произносит она, а затем смотрит на мою реакцию. Она глядит на меня тем взглядом, любопытным и чуть злым, который хорошо знаком сестре чрезвычайно симпатичной женщины. Я не нахожусь, что ей ответить. Ветви тисов вздымаются и гнутся на ветру.

– Лучше бы ей было остаться в живых.

Женщина глядит на меня с одобрением, словно я сжульничала в игре, а она не имеет ничего против. Я отхожу от нее и от свечек.

Священник подпер открытые двери церкви в надежде на то, что часть толпы зайдет в храм. Там, наверное, очень холодно.

Я покупаю бумажный стаканчик глёга. Вот зачем люди переезжают в небольшие городки. Чтобы сплетничать и собирать деньги на мост.

На другом краю площади Кит Дентон говорит с маленьким мальчиком. По поведению я догадываюсь, что это его сын, а он – хороший отец, любящий и добродушный. Мальчишка бежит к группке детей, играющих за лотками, а Кит обнимает какую-то женщину. Он оглядывает площадь, а когда смотрит в мою сторону, то делает вид, что не замечает меня, и поворачивается так, что женщина выскальзывает из его объятий.

У меня начинает сосать под ложечкой. Я не спускаю с него глаз, но Кит больше ко мне не поворачивается. Через какое-то время жена чмокает его в щеку, отпускает его руку и подходит к двум женщинам. Обо мне она не знает, Кит ей не рассказал. Он общается с владельцем скобяной лавки, потом отходит, что-то говорит жене и исчезает. Я смотрю, как он идет по главной улице, пока не скрывается за поворотом.

Я направляюсь совсем в другую сторону, к Редгейту. В тот день Кит был у Рэйчел дома. Алиби у него нет. Он предлагал мне свою помощь. Он купил для нас теннисные ракетки. Рэйчел говорила, что никогда не заведет отношений с женатым мужчиной, что означало – если она закрутит такой роман, то мне не расскажет. Сдается мне, что и Хелен она тоже не сказала бы, поскольку ее муж спал с кем-то на стороне, когда та была беременна Дэйзи, но я все равно звоню ей.

– Рэйчел в последнее время с кем-нибудь встречалась?

– Иногда со Стивеном.

– А еще?

– Не знаю, – отвечает она.

Я прохожу мимо дворика с яблоней. На голых ветвях все еще висит с десяток яблок, подрумяненных морозом.

– Рэйчел когда-нибудь говорила о ком-то из города?

– Нет.

– А о каком-нибудь женатике?

– Нет, не говорила.

Я стою на краю Редгейта, поникшая от досады, но тут Хелен произносит:

– Я рада, что ты позвонила.

Я гляжу на стоящую на той стороне дороги ремонтную мастерскую и думаю: неужели все, неужели она все поняла.

– Ты говорила Дэйзи пойти в дом Рэйчел? – спрашивает она.

Я содрогаюсь. Припоминаю, как после похорон я в «Руках мельника» сказала Дэйзи, чтобы та взяла из дома что понравится.

– Ты знаешь, что там в доме творилось? Его еще не успели прибрать. Она неделю не спала. А сейчас собирает материал о преступлениях с применением сексуального насилия.

– А с чего Дэйзи взяла, что там присутствовало сексуальное насилие? – спрашиваю я, и Хелен визжит в ответ. Я отстраняю телефон от уха и гляжу на вытянувшиеся в цепочку тополя у ремонтной мастерской.

– Еще раз заговоришь с моей дочерью, я заявлю в полицию, что ты ее домогаешься.

Я смеюсь. Она сбрасывает вызов, а я таращусь на телефон, вся трясясь.

* * *

– Почему вы допрашивали Кита Дентона?

– Водопроводчика? – уточняет Моретти. – То есть как – почему?

Я жду.

– Он последний, кто видел ее живой, – говорит детектив.

– У них были какие-то отношения?

– Мне об этом неизвестно. Вы хотите мне что-то сказать, Нора?

– Нет.

Полиция допрашивала его три недели назад, и Моретти говорил, что они осматривали фургончик и дом Кита, собирая материал для судебно-медицинской экспертизы. Я вспоминаю переводную картинку с пожарным на окне и гадаю, куда жена отвела детей, пока в доме орудовала полиция.

– Как зовут его жену?

В телефоне молчание. Я знала, что он ответит мне с неохотой, но у него нет причин мне отказывать. Городок маленький, я сама смогу все узнать.

– Прошу вас. Рэйчел могла об этом обмолвиться.

– Наташа, – произносит он.

Я стою у ручейка, когда со стороны главной улицы появляется Кит. Мы одни, хотя я слышу шум праздничного базара. Я щупаю пальцем опасную бритву, которую стала носить с собой. Такую я видела лишь тогда, когда клерк отскребал наклейку с бутылки вина.