В опасности

– Он служил в Йоркширском егерском полку с 1996-го по 1999 год и в пограничных войсках в Тортоле на Британских Виргинских островах с 1998-го по 2000 год.

Ли был за границей, когда напали на Рэйчел. Я оседаю на скамейке и тру рукой глаза.

Во время перерыва я ищу сидевшую в галерее для публики женщину. Она курит на улице. Я прошу огоньку и представляюсь:

– Я – Кейтлин, девушка Алекса. У него работа, так что он попросил меня сходить и рассказать ему, что здесь было.

Меня всегда удивляет то, как же быстро ко мне возвращается старый говор, словно он где-то выжидает, таится и крепнет. Женщина рассеянно кивает. Не могу сказать, попала ли я в точку с именем, но если ее сын и не знает никакого Алекса, она слишком занята своими мыслями и не станет меня подлавливать.

– А я не знала, что Ли посылали на Виргинские острова, – говорю я. Женщина задумчиво смотрит поверх мокрых крыш машин. Над нами нависают колонны. – Он часто домой приезжал?

– Нет, – отвечает она. – Всего-то раз на Рождество.

После того как она возвращается в зал суда, я гашу сигарету и выхожу между грязных колонн под моросящий дождь. На фронтоне здания суда стоит статуя женщины с завязанными глазами с мечом в одной руке и весами в другой. Повязка на глазах делает ее похожей на приговоренную к казни.

Глава 26

Когда я возвращаюсь из Йорка, в баре гостиницы сидит журналистка. Я быстро проскальзываю мимо открытой двери, и за спиной у меня раздается хруст, когда Сара слезает с табурета и выходит вслед за мной в коридор.

– Бокал вина? – предлагает она. Я начинаю шагать по лестнице. – Нора, я восемь лет проработала судебным хроникером в Олд-Бейли. Я видела, как сотни полицейских дел передавали в суд. Я могу вам помочь.

Я спускаюсь вниз и иду вместе с ней в бар.

– Это между нами, – произносит она. – Спрашивайте меня о чем угодно.

– Что происходит с семьями жертв?

– Если есть ребенок, родители разводятся. Даже если ребенок уже вырос. Частенько семьи залезают в долги. Может оказаться нелегко сохранить работу, особенно сначала. Если погибает кто-то из супругов, уцелевший часто снова создает семью, а если нет, то существует большой риск преждевременной смерти. – Она глядит на меня и добавляет: – Братья или сестры обычно приходят в себя. Это не то же самое, что потерять ребенка.

– А если будет суд, смогу я поговорить с преступником?

– Возможно, да. Вы можете подать что-то вроде встречного иска, но обвиняемому вовсе не обязательно на него реагировать. Как только он окажется в тюрьме, вы сможете посетить его, если он на это согласится.

Сара заказывает бокал вина. На губах у нее красная помада, а одета она в свободный свитер с воротником «хомут». Из ее кожаной сумки, висящей на крючке на уровне колен, торчит шарф с узором из красных японских ворот и черный блокнот.

– В это утро у нее в доме был Кит Дентон.

– Знаю. Я его разыскиваю, – отвечает она. – За ним не числится никаких правонарушений. Все, с кем я говорила, просто обожают его.

Я делаю знак бармену и заказываю бурбон. Она говорит правду. Если бы журналистка раскопала какие-нибудь его темные делишки, о них давно бы уже написали.

– А когда полиция прекратит поиски?

– В участке «Темз Вэлли» говорят, что продолжат вести следствие, пока не перестанут появляться новые улики или обстоятельства. Но это не совсем верно, поскольку любую информацию о ней можно считать «обстоятельствами». Вообще-то они прекращают следствие, когда у них слишком много других дел.

– И когда это может произойти? – Здесь такая низкая преступность, что я думаю, все может затянуться на несколько месяцев или на год.

– В этом районе совсем скоро. В любой день.

– Что? – В прошлом году в графстве произошло всего четыре убийства, я запомнила это из статьи о Рэйчел.

– Полиция расследует умышленные и непредумышленные убийства, изнасилования, исчезновения людей, тяжкие телесные повреждения и жестокое обращение с детьми. У них больше дел, чем вам может показаться.

– А они вернутся к расследованию?

– Да, если в округе произойдет нечто подобное или же кто-нибудь признается. Или кто-то из следственной бригады возобновит расследование, хотя у них на контроле сотни других дел. – Мы сидим в молчании, а она поправляет звенья на браслете. – Можно вас кое о чем спросить? – произносит она.

Я киваю, хотя мне кажется, что она где-то далеко, и бар тоже. И тут я замечаю выражение лица Сары. Она вот-вот скажет, кто, по ее мнению, все это совершил.

– Где собака? – спрашивает она.

– Что?

– В городе много людей говорили, что видели Рэйчел с собакой. И где же собака?

– Она убежала.

Журналистка кивает и отпивает глоток вина.

– Когда?

– В тот день, когда убили Рэйчел. Убийца, наверное, оставил дверь открытой, и собака выскользнула из дома.

Немецкие овчарки не сбегают. Сара этого не говорит и пытается скрыть свое торжество, но она все ближе подбирается к какой-то своей цели. Не могу сказать, как все повернется, говорил Моретти, если об этом узнает вся страна.

Глава 27