В одной лодке

Эгил Шнёре В одной лодке

Драма в трех картинах

Действующие лица:

Анита Кайя — известная актриса. (кайя — на латышском — чайка.)

Оскар Каулс — ее муж, тоже актер.

Марта Раса — любовница Оскара.

Картина 1

Семидесятые годы. Театр, гримерная Оскара Каулса. Там находится Анита Кайя и ждет, прохаживаясь, своего мужа. Она явно нервничает, однако старается собраться и глядя на себя в зеркало, произносит монолог из чеховской «Чайки»:

Анита. «За такое счастье быть писательницей или артисткой, я перенесла бы нелюбовь близких, нужду, разочарование, я жила бы под крышей и ела бы только ржаной хлеб, страдала бы от недовольства собою, от сознания своих несовершенств, но зато бы уж я потребовала славы… настоящей, шумной славы… (Закрывает лицо руками.) Голова кружится… Уф!..» (Делает несколько шагов. Делает выразительный жест и совершенно другим тоном в голосе): «Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема… боятся, как бы я не пошла в актрисы… А меня тянет сюда к озеру, как чайку… Мое сердце полно вами.» (Смеется и смотрит на манекен, как на условного партнера. Затем смотрит на часы. Включает трансляцию спектакля: там звучат аплодисменты. Спектакль закончился.) «Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить.» (Пауза.) «Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть!» (Несколько театрально вскидывает голову). «Я — чайка… Нет, не то. Я — актриса. Ну да!» (Подходит к гримерному столику, садится к нему и перебирает какие-то предметы. Затем поворачивается к зрителям и с нарочито выраженным трагизмом.) «Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа. Это не то… Теперь уж я не та… Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной.»

Пауза. Долго всматривается в сторону двери, в которую должен войти ее муж. Тогда — самой себе, как будто бы желая убедить себя, но при этом в голосе ее звучит угроза.

Это больше не для меня. Мне это больше не подходит, Оскар. Я давно уже не в возрасте Нины Заречной. Нина Айзупе… Замечательная латышская фамилия. (Смеется, в смехе чувствуется нервозность). О Боже, я уже начинаю бредить. Нет, никакого бреда. Голова ясная — как всегда!

Заметно, что ожидание доставляет ей явное мучение.

Анита(снова меняя тон голоса). «Затем я корректна, как англичанин. Я, милая, держу себя в струне, как говорится, и всегда одета и причесана comme il faut. Чтобы я позволила себе выйти из дому, хотя бы вот в сад, в блузе или непричесанной? Никогда. Оттого я и сохранилась, что никогда не была фефелой, не распускала себя, как некоторые… (Упирается руками в бока.) Вот вам — как цыпочка. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть.» (Кому-то в сторону.) Ну войди, войди, поговорим… Нет, это не его шаги.

Подходит к дверям, прислушивается.

Анита(снова другим тоном). «…Ах, что может быть скучнее этой деревенской скуки! Жара, тишина, никто ничего не делает, все только философствуют… Куда как лучше быть с вами, друзья, приятно вас слушать, но… жить в своем номере и учить роль намного лучше!» Намного лучше… Намного лучше… (Поднимается. Принимает величественную позу). Я не простая женщина. Я королева. Я королева, Оскар!

Наконец слышит и узнает шаги Оскара. Садится в его кресло, затем снова встает.

Анита(в сторону).

«Ах, будь что будет! Всякий день пройдет.
Какой бы он ни принял оборот.»

Оскар останавливается в коридоре. Неясно слышны обрывки разговора.