В ночи

В ответ она что-то тихонько пробормотала. Несколько минут спустя они остановились у ее дома. Уинтроп внес ее, посапывающую, в дом, уложил на софу в гостиной и накрыл одеялом. Он не отважился перенести ее в спальню. Если она проснется и снова попросит заняться с ней любовью, он точно не сможет устоять. Он всего лишь слабый человек.

Он вернулся домой усталым и со смятенным сердцем, чего с ним никогда не бывало. Он мог рассуждать и жаловаться на то, что жизнь несправедлива к нему, но на самом деле почему-то так не думал. После тех жутких вещей, которые он совершил, совершенно естественно, что ему отказано в добре и милости.

Господи, Норт был прав. Он становится похожим на Девлина. Даже хуже – на Брама. А потом он понял, что у него начались настоящие проблемы.

Он вошел в свою квартиру, толчком закрыв за собой дверь. Не потрудившись зажечь свет, задвинул задвижку. Потом скинул пальто и дернул, развязывая, галстук. Сегодня, в праздничную ночь, он отпустил камердинера.

Расстегивая воротничок, он вдруг понял, что в комнате кто-то есть.

– Добрый вечер, паренек. – Дэниелс вышел из темного угла, где он сидел на стуле, и вступил в поток лунного света, льющегося через окна.

– Черт возьми, когда ты перестанешь вползать ко мне в дом? – С тяжелым вздохом Уинтроп кинул пальто и галстук на кресло. Самое последнее, что он хотел видеть сегодня ночью, был Дэниелс.

– Я-то надеялся, что ты занимаешься той безделушкой для меня.

Уинтроп потер руками лицо. Он так устал. Ничего не хотелось, кроме как упасть в постель и укрыться с головой одеялом.

– Я сначала должен найти, где она ее прячет. – Старик злобно смотрел на него, пока сокращал дистанцию между ними.

– Тогда почему ты здесь, а не с ней?

Был ли он таким мерзавцем тогда, в то время, когда Уинтроп любил его, как отца? Или он так умело притворялся? Нет, Уинтроп, без сомнения, принимал на веру все, что ему скармливал этот холодный ублюдок.

– Я достану ее.

Дэниелс ткнул пальцем Уинтропу в лицо.

– Старайся как следует. Я пока терплю, потому что помню о нашей прежней дружбе, но не собираюсь ждать долго. Лучше сам добудь мне эту чертову тиару, а не то я заставлю тебя сделать это.

Откуда-то взялась решимость, и Уинтроп оттолкнул старика от себя.

– Интересно посмотреть, как это тебе удастся. – Дэниелс заулыбался. Сладенькой улыбкой милого дедушки с душой сатаны.

– Будет жаль, если вдруг что-нибудь случится с одним из твоих братьев или с их женами.

Уинтроп почувствовал, как кровь стынет в жилах.

– Ты не посмеешь.

Дэниелс пожал своими согнутыми плечами:

– Может, и посмею. А возможно, с ними вообще ничего не случится. Я слышал кое-какие разговоры о тебе и леди Осборн. И заметил, сколько времени ты у нее проводишь. Ты полагаешь, я ничего не понимаю? Ты думаешь, я не могу сложить два плюс два и определить, что ты смотришь только, как она крутит хвостом? Никто, кроме тебя, не будет виноват, если с ней произойдет несчастье.

Уинтроп выпрямился.

– Если ее убрать с дороги, тебе легче будет увести тиару. Может, это выход? Как ты думаешь?

Стиснув зубы, Уинтроп изо всех сил пытался совладать с собой, хотя в груди росло желание покончить с прохвостом.

– Думаю, тебе лучше не вмешивать сюда леди Осборн. – Снова эта чертова приторная улыбочка.

– Так ведь, паренек, все от тебя зависит. Сделаешь, что велено, все останутся целы. Нет – кому-то пустят кровь, а уж такой милой дамочке, как виконтесса, – это проще простого.

Тут, Уинтроп не совладал с собой. Он набросился на Даниелса, ударив кулаком в челюсть. Тот растянулся на софе. Схватив за отвороты пальто, Уинтроп вновь поставил его на ноги и приготовился ударить еще раз.

Дэниеле глядел на него, кровь сочилась из уголка рта. Выражение его лица заставило Уинтропа замереть и не подходить ближе. Затем он почувствовал, как что-то упирается ему в ребра. Он не опустил глаз вниз, зная и так, что это. Дэниелс наставил на него нож. Это был, наверное, тот самый нож, который Уинтроп видел несколько лет назад, когда Дэниелс запугивал им людей. Отличный испанский нож с изящным лезвием, ручкой из слоновой кости и отменно острый – достаточно легкого движения руки, чтобы располосовать человека.

Медленно он разжал руку, отпуская Дэниелса. Старик не двинулся с места и смотрел на Уинтропа с откровенной ненавистью. Вот это был настоящий Дэниелс. Подумать только, когда-то Уинтроп относился к нему с почтением, старался угодить. Его настоящий отец мог бы быть куда как лучшим наставником, чем этот сморчок.

– Не глупи, паренек. – Дэниелс говорил спокойно и с издёвкой. – Не то нарвешься.

Уинтроп ответил прямым взглядом:

– Мне наплевать.

– Тебе не все равно, что будет с твоими братьями или с милашкой вдовой. – Рот Дэниелса скривился. – Я знаю тебя, мальчик. Тебе не захочется их погибели, их крови на своих руках. Ты хорошо понимаешь это.

Уинтроп молчал. Ему нечем было крыть. Дэниелс догадался о том, как много Мойра значит для него. А все из-за того, что он не мог сдержать себя. Что с ним происходит, в самом деле? Словно кто-то подталкивает его поступать неразумно.