В ночь на Хэллоуин

Алексей увидел мальчишку, когда совсем стемнело. Он сидел на скамейке за домом Сергея Борисовича, в ста метрах от Алексея. Скамейка стояла под кухонным окном, поэтому свет из него падал на мальчика. Сергей Борисович все время жил на даче, и его появление не удивляло. Удивляло другое – он жил один. Но и это ерунда. Мало ли, может, кто в гости приехал.

Леша отвернулся и начал набирать дрова. И тут его осенило. На улице едва ли пять градусов тепла, а пацан в футболочке сидит. Кто бы в гости к Борисовичу ни приехал, вряд ли он заслужил подобную экзекуцию. Алексей выронил дрова и снова посмотрел на двор соседа. Мальчика на скамейке не было. Он стоял в двух метрах от Алексея. Леша отшатнулся. Мальчишка был отвернут лицом к стене, лбом он уперся в сложенные руки.

– Я считаю до пяти, – произнес мальчишка. – Не могу до десяти.

Алексей сделал шаг к нему. Голос мальчика стал громче.

– Раз, два, три, четыре, пять…

Черт! Он испугался пацана? Да он боится его до чертиков!

– Я иду искать, – произнес мальчик и повернулся к Леше.

Ожидание чего-то ужасного заставило вздрогнуть Алексея. Мальчик улыбался и смотрел на Одинцова оценивающе, будто решал, что делать с ним дальше. Ничего ужасного в лице мальчишки не было – пацан как пацан. Но глаза – два чужеродных уголька, буравили Алексея, бросали вызов. Лешка не выдержал и отвел взгляд. Когда мальчик шагнул к нему, Одинцов попятился к крыльцу.

– Раз, два – это не только слова, – прошептал мальчик.

– Что тебе нужно? – спросил Леша и посмотрел на топор, торчащий из пня в метре от него.

– Три, четыре – меня нету в этом мире…

Леша прыгнул в сторону, схватил топор и, замахнувшись для удара, развернулся к призраку. Мальчика не было. Одинцов посмотрел через дорогу, на двор соседа. Мальчишки не было даже там, где он его увидел впервые. Одинцов опустил топор и еще раз осмотрел собственный двор. Ощущение, что за ним наблюдают, только усилилось. Рука, сжимающая топорище, взмокла. Леша переложил топор в другую руку и вытер потную ладонь о джинсы. Он услышал детский смех из-за дома. Алексей посмотрел на топор в собственной руке, и предательская мысль заставила его замереть на месте. А что, если это никакой не призрак? Что, если это обычный ребенок? Ну, пусть не совсем обычный, но все-таки. Чей-нибудь малец сбежал из дома, а теперь решил, что пришло время поиграть со взрослым дуралеем. Смог бы Леша ударить топором ребенка? Очень даже может быть. Во-первых, он был напуган, а во-вторых, пацан сам сказал, что его нет в этом мире.

Ага. Вот так ты и сказал бы следователю на допросе. Он читал жуткую считалку, поэтому я решил, что он призрак, и убил его. Так что отпустите меня, я ни в чем не виноват. За убийство призрака надо благодарности давать, а не наказывать.

Эти мысли слегка подняли настроение Алексея, в большей степени из-за того, что никто не погиб. В глубине души он знал, что никто не погиб – это пока, это временно.

19

Егор не нашел никаких подтверждений того, что обещали сочинители этих странных ритуалов. Либо никто никогда не нарушал правил, либо все это вымысел. Впрочем, в последнем Егор даже не сомневался и собирался в этом убедить пока еще своих друзей. Он ввел в адресную строку браузера «Игра в прятки». Первая страница была вся из ссылок на фильм 2005 года с Робертом Де Ниро в главной роли. Вторая страница – снова ссылки на фильм «Игра в прятки» вперемешку со ссылками на какой-то бред со словом «игра». Егор решил заглянуть по ссылке на фильм. Он прекрасно понимал, что это совсем не то, но отгадка может быть в неожиданном месте. Судя по описанию, фильм не о призраках, а об изнанке человеческой души. О свихнувшихся, грубо говоря. Егор попытался примерить этот сюжет на происходящее в последние двое суток. Все может быть. Прятки прятками, но убили-то Катю через день после их игры. А что, если кто-то из них свихнулся и убил ее, спихнув все на мистическую игру? Кто? Егор, по понятным причинам, себя вычеркнул из списка подозреваемых. Алексея, Наташу и Риту тоже можно вычеркивать. Если, конечно, они не заодно. Нет, это вряд ли. Если Алексея он практически не знал и мог сомневаться в нем, то Наташа и Маргарита никогда бы не пошли на такое. Оставались Никита и Анатолий. Как бы ни хотелось Егору исключить из списка подозреваемых брата, но он не мог. У Никиты мог быть мотив. Он был парнем Катерины. Какие-нибудь разногласия, полночная игра, испуг Кати – все как по нотам. Никита – убийца? Нет! Он бабник, болван… да кто угодно, только не убийца. Он мог забыть о существовании девушки, с которой переспал, как только за ней захлопнется входная дверь, но убить – нет. Другое дело Анатолий. Мог? Мог, но… Нервный, истеричный, любящий привлекать к себе внимание. Кстати, тот фактор, что он привлекает к себе внимание, как раз и вычеркивает Анатолия из списка подозреваемых. С Катей же все подстроено так, чтоб никто не догадался. Чтоб все решили, что девчонка свихнулась, или, что еще нелепей, обвинили в ее смерти призрака, которого не было.