В ночь на Хэллоуин

Сегодня он немного «оттаял» и уже был не так тверд в своих убеждениях. Он с удовольствием прочитал о дорожных ужасах, кое-где корявое изложение только насмешило, но в целом истории ему понравились. За этим времяпровождением он забыл о цели своего визита на сайт. А цель-то и состояла в том, чтобы понять, возможно ли такое развитие событий, которое им живописует этот очкарик. Если допустить (с некоторыми поправками Анатолий готов это сделать), что призрака вызвать возможно и он каким-то причудливым образом появился в ту ночь в квартире Катюхи, то смерть от рук бестелесной субстанции просто невозможна. Тут Толик поймал себя на одной нестыковке. В ту ночь, когда нужно было загадать желание на случай выигрыша, Толик не принял этот бред всерьез, но подумал о хорошем пойле. Скорее всего, для того чтобы не умереть от скуки. Бред. На следующий день этот сосед-мудак приносит три бутылки виски. Не одну, не две, а три! Кто его об этом просил? Вот. Загадка. Призрак его попросил или демоны, но Толик этого не делал. Получается, что если допустить существование призрака, то все-таки материальные выходки ему подвластны. Ему что виски с Максом передать, что Катюху придушить… Значит, он приходит за своими подарками. Анатолий нервно улыбнулся. Он был рад, что вернул презент соседу, но почему-то все равно боялся. Какой-то необычный страх поселился внутри.

Чтобы успокоиться, Толик решил отнестись к той ночи с долей скептицизма. Он не видел призрака. Да, он слышал эту дерьмовую считалку, да, Катя верещала, что видела мертвого пацана, но он-то не видел. А раз не видел, значит, не было. Глупая аксиома, но Анатолий почувствовал, как страх отступает. Да, так лучше. Нет призрака, смерть становится случайностью, подарок Макса – попытка наладить контакт. Страх определенно пошел искать более доверчивую жертву. Анатолий улыбнулся уже веселее, но как только он сопоставил Макса и хорошее пойло, улыбка улетучилась. Человек, не способный купить себе даже хлеба, приносит виски – в это труднее поверить даже чем в появление призраков.

Страх вернулся.

12

Когда он понял, что зря сюда пришел и ему развеяться с этими полудурками не удастся? Да сразу же, как только увидел этого Рэмбо-айтишника. Надо было валить еще до того, как его яйца сковал панцирь защиты. На самом деле все было не так, как надо. Форма, казалось, была на размер меньше, хотя, когда он ее надевал, все было как по нему сшито. Под панцирем постоянно чесалось, и Никита все время поправлял в паху. С оружием в одной руке и собственными «шарами» в другой он был похож на чернокожего гангстера из дешевого комедийного фильма. Лок Дог из комедии «Не грози Южному централу». Он даже хотел выйти из укрытия и подставиться под маркеры противников, чтобы закончить с игрой и снять, наконец, этот маскарадный костюм. Хотел, но бойцовский дух не дал ему поступить опрометчиво. К тому же он все-таки хотел подстрелить главного айтигра.

Для командных игр, как думал Григорьев, как раз и была построена база, но им почему-то разрешили играть в лесу. Хотя (он толком в этом не разбирался), возможно, какая-то часть лесопарка принадлежала клубу, и игры вполне могли проходить, не ущемляя интересов посетителей основной части Кузьминского парка. Никита присел за кустарник и ждал приближения противника. Как он понял, бойцы из команды «Огонь» (вот люди придумали нормальное название) будут в таком же камуфляже, но с красными повязками на руках и голове. Им же выдали повязки ядовито-зеленого цвета. Краска у каждой команды была того же цвета, что и повязки. Это как минимум заставляло пересмотреть свои планы по отстрелу собственной команды. Хотя Никите наплевать на мнение каких-то там «Айтигров», тем более если он и увидится еще раз, то только с одним из них, и то это будет уже на его территории. И у него не будет так зудеть в паху. Ну, или будет, но только по другому поводу и уж никак не во время прихода толстяка.

Кто-то промелькнул в пяти метрах от него. Да так быстро, что Григорьев не успел рассмотреть, какого цвета на бойце ленточки. Он даже не рассмотрел, был ли это человек. Никита увидел только движение и качающуюся ветку. Он долго вглядывался в серую стену голых деревьев. Никого. Могло показаться или птичка, но Григорьева почему-то это напугало. Как будто он участвовал в сафари, в котором он был дичью. Ощущение, что за ним наблюдают, только усилилось. Ему стало жутко и одиноко в сыром осеннем лесу. Он не чувствовал присутствия болванов айтигров, а следственно, и защиты от них он не ждал.