В нашем квадрате тайфун

Стоп! Вон из машины — к святому месту надо идти пешком. И сперва — к сфинксу. Мы бродим вокруг гигантского изваяния, гладим его вытянутые вперед лапы— вместе с постаментом они выше роста человека. Сфинкс — символ силы и мудрости, у него туловище льва и человеческая голова. Древняя голова, израненная наполеоновскими ядрами, с морщинами, вырезанными временем, погруженная в глубокую задумчивость, она требует тишины, как Шива-созидатель в подземном храме, как бронзовый Будда в Камакуре. Перед лицом сфинкса стихают громкие разговоры, смех. Похоже, что легенда права, он в самом деле задает загадки людям, слабым существам, плутающим среди ям и канав, вырытых здесь поколениями археологов.

Благоговейно, с чувством паломника, идешь к пирамидам. Слепяще четко на фоне синего неба обрисовывается желтая пирамида Хеопса, ступенчатая, с редкими серыми пятнами уцелевшей облицовки. У подножия утрамбована широкая площадка, заполненная шумными, пестрыми ватагами туристов. Сверкают, щелкают сотни фотоаппаратов. Немного обидно за другие пирамиды — Хефрена и Микериноса. Правда, они помоложе и поменьше, но тоже внушают почтение, и жаль, что поток приезжих не достигает их.

Налюбовавшись пирамидами, мы, утомленные сутолокой, сели пить «кока-колу» в рестхаусе, возведенном поблизости. Затем обедали в зале туристской гостиницы, выходящей окнами на пирамиды.

— Ну, как? — спросил меня Игорь Петрович.

Он ждал от меня восторгов, энтузиазма, трепета. Прожевывая кебаб, я чувствовал, отношение Игоря Петровича ко мне зависит от того, что я скажу о пирамидах. Но что же мне сказать? Признаться ли?..

Эх, будь что будет!

Вчера, увиденные впервые с бастиона цитадели, они по-настоящему потрясли меня, а тут… Нет, они не кажутся такими грандиозными вблизи, в солнечный день, когда о древние камни плещет прибой туристов. И верблюды, они тоже как-то отвлекают внимание. Конечно, пирамиды и сейчас великолепны, и сейчас поражают своей мудрой простотой, исчерпывающей законченностью формы, но сегодня все же не то…

— Ага-а! Так вы не видели пирамид. Вот вечером… Невозможно передать!

— Охотно верю, — сказал я.

— Тишина, сумрак — и пирамиды, — говорил он, волнуясь. — Они растут, буквально растут до звезд. Четыре тысячелетия смотрят на вас, да, форменным образом! Вы знаете, меня как будто машина времени высадила в древнем Египте!

Мечта Игоря Петровича, следовательно, исполнилась. Что же мне осталось делать? Зовут в автобус, значит надо сказать пирамидам до свидания.

Авось я еще когда-нибудь буду здесь. Вечером…

ОТ КАИРА ДО АЛЕКСАНДРИИ

Дорога длинная, около трехсот километров. Еще в пределах Каира ереванец Арутюнян, севший рядом, рассказал мне о здешних армянах: их в столице тридцать пять тысяч, у них своя газета, свои школы, клубы. Встреча с ними прошла хорошо, они очень интересуются Советской Арменией, с большой симпатией следят за ее успехами.

Затем Арутюнян запел, его репертуара армянских, индийских и арабских песен хватило на час с небольшим. Водитель включил радио, мы прослушали концерт современной арабской музыки, очень темпераментной. Жаль, что она еще мало известна у нас.

Каир тем временем кончился, зазеленели поливные поля, побежали шеренги финиковых пальм, вонзился в небо минарет — все это как нельзя лучше иллюстрировало музыку.

За окнами, среди зелени, желтое пятно — сгусток строений. Плоскокрышие глиняные мазанки тесно жмутся друг к другу. Над нами возвышаются странные дырчатые купола, ощетинившиеся тычками. Что это? Голубятни. Здесь разводят голубей, но не для забавы, а ради мяса.

Еще выше голубятен мачты фелюг. Там, скрытый от нас селением и фруктовыми деревьями, пролегает канал или приток Нила. Мачты неподвижны, паруса спущены— должно быть, фелюги у причала принимают груз. Да, сейчас молотьба, сбор урожая.

Мы в дельте Нила, в самой плодородной части Египта. Какая же она крохотная на карте! Вот там, за частоколом пальм, уже золотятся пески и тянутся на сотни километров в глубь страны.

В кабине шофера над баранкой прикреплена цветная открытка — вид Ат-Тахрира. Опрятные коттеджи нового поселка, синяя борозда канала, деревца-малыши, высаженные на отвоеванной у песков земле. Что такое Ат-Тахрир, знает в республике каждый. Ат-Тахрир — синоним прогресса. Это новые орошаемые земли, новая провинция Египта, которая растет год от года. Сооружаются каналы, на их берегах обосновываются новоселы.

— Я хочу повесить тут еще одну картинку, — говорит шофер, улыбаясь нам. — Плотину в Асуане.

Сооружения Асуана — в сердце бескрайних пустынь — знаменуют новую эру для Египта. Они дадут энергию, которая преобразит страну. Ток для оросительных систем, для селений и городов, для новых фабрик. Улыбка шофера красноречива. Народ ценит дружескую помощь нашей страны, доблестный труд советских специалистов в Асуане и на других стройках республики.