В мутной воде

Варвара Николаевна быстро всунула босые ноги в крошечные, отороченные мехом туфли, накинула пеньюар на плечи и, вздрагивая плечами от охватившего ее тело свежего воздуха, скользнула в соседнюю комнату, где ожидала ее ванна.

Чрез полчаса она вернулась в спальную, и тут начался ее туалет. Этим делом она обыкновенно занималась особенно тщательно. Сидя перед зеркалом, она внимательно взглядывала на свое лицо, а Параша расчесывала ее чудные волосы.

В это время, осторожно ступая кошачьими шагами, вошла старая, некрасивая женщина с пронырливым, зорким взглядом маленьких воспаленных глаз. Она была вся в черном, в плисовой шапочке, из-под которой выбивались пряди седых волос.

Приблизившись к Варваре Николаевне, она перекрестила ее три раза, фамильярно чмокнула в губы и, усаживаясь на мягкую табуретку у ног ее, спросила:

— Ну как ты, моя королевна, спала?

— Скверно, Макридушка… Сна нет…

— Будет и сон… Будет, — говорила эта странная женщина каким-то особенным полушепотом. — Я тебе сегодня на зорьке гадала.

При этих словах Параша искоса взглянула на старуху, и тонкая усмешка пробежала по Парашиным губам.

«На зорьке-то ты спала!» — подумала она, но ни слова не сказала, зная, что Варвара Николаевна питала какую-то страсть к разным гадальщицам и странным старухам, которые постоянно переменялись в этом доме.

— И что же вышло?

— Хорошо вышло. Исполнение желания!

— Правда?

— Ты знаешь, Варвара Николаевна, я неправды не люблю. За твою за хлеб за соль я врать не стану…

И странно: эти произнесенные спокойно, уверенным тоном слова произвели на молодую женщину видимое впечатление. Она весело улыбнулась.

— И все мои желания исполнятся?

— Все, родная моя, все…

— Ах, если бы все…

Она весело болтала с Макридушкой, пока Параша убирала ее чудные волосы. Затем ей подали капот, и она, розовая, белая, с кольцами на пальцах, вошла в маленькую гостиную, где уже готов был кофе и лежала газета.

После кофе Варвара Николаевна села за маленький столик, заказала обед и стала писать письма.

В первом часу у Варвары Николаевны начался обычный прием… Но кто такая эта Бениславская? — быть может, спросит читатель.

Бениславская появилась в Петербурге года четыре тому назад, и скоро о ней заговорили, как об очень красивой, умной и образованной женщине, живущей очень открыто и роскошно. Говорили, что она вдова, дочь какого-то бедного генерала, но подробностей ее биографии не знали, да и не вдавались в нее, точно так, как не интересовались знать, откуда у нее средства. Знали, что у нее обширные связи и знакомства, что у нее бывают сановники и дельцы, указывали то на одного, то на другого любовника, но ничего верного никто не знал. В последнее время говорили, как о счастливце, о старике Орефьеве, богаче, родном брате Чепелевой, но и эти слухи были не более как слухами, которые, впрочем, Бениславская и не старалась опровергать. Дамы встречали ее косыми взглядами и не посещали ее. Мужчины, напротив, очень охотно посещали ее салон по вечерам и играли в карты.

К ней ездили за советами, ездили по делам и знали, что она сумеет дать совет и сумеет пустить в ход дела. Как ловкая женщина, она смело эксплуатировала своими связями и умела проникать в такие кабинеты, куда обыкновенному смертному проникнуть было трудно. Она пускала в ход все средства, и когда раз спросили ее, чем она живет, то она не без веселости сказала, что живет своим умом и молодостью.

Лакей во фраке и белом галстуке подал ей карточку.

— Просите сюда! — проговорила она, поправляя волосы.

Через минуту в гостиную вошел маленький черненький господин во фраке, с физиономией, сразу обличавшей его еврейское происхождение. Низко кланяясь, нерешительно подходил он к Варваре Николаевне.

— Садитесь… сюда, поближе! — сказала она, указывая на стул. — Очень рада с вами познакомиться. Мне о вас говорили… Вы недавно приехали?..

— Четыре дня тому назад! — ответил господин с заметным еврейским акцентом в произношении.

— Сколько мне известно, господин Гольдблюм, вы имеете намерение получить подряд в действующую армию?

— Точно так… Я очень желаю… Я подавал докладную записку.

— Она с вами?

— Вот-с она… Не угодно ли?

Господин Гольдблюм подал бумагу.

Варвара Николаевна прочла ее и, подавая ему назад, проговорила:

— Я думаю, это можно устроить.

— Можно? — обрадовался Гольдблюм.

— Я полагаю.

— Я был бы так благодарен вашему… вашему превосходительству… Я бедный человек…

— Ну, о бедности, господин Гольдблюм, вы напрасно… Будемте говорить о деле. Оно будет стоить денег. Вы знаете, что все эти хлопоты без денег не делаются…

— А сколько? — каким-то шепотом проговорил Гольдблюм.

— Пятнадцать тысяч! Я думаю, это не дорого…

Гольдблюм чуть было не вскочил от испуга, услыхав такую цифру.

— Но ведь подряд такой маленький… самый крошечный.

И он даже показал свой мизинец, чтобы объяснить, какой это крошечный подряд.

Бениславская улыбнулась и весело заметила:

— Ведь и деньги маленькие. Подряд вам может дать до пятидесяти тысяч чистого дохода…

— Ай нет… А на месте сколько платить!..

— Я рассчитывала все расходы… Смотрите.