В мишуре и блестках

И бедный Найджел разрыдался, громко всхлипывая и прикрывая нижнюю часть лица носовым платком, словно чадрой. Поверх платка он скорбно взирал на Аллейна, с белесых ресниц капали слезы.

— Успокойтесь, Найджел, — поморщился Аллейн. — Послушайте... Перестаньте, — поспешно добавил он, предотвращая новый взрыв плача. — Послушайте. Вы говорите, что вы грешник. Хорошо. Всякое может быть. А вы не хотели бы облегчить свою душу, или нутро, или что там у вас горит? Ну так как, приятель, хотите?

Не отнимая платка от лица, Найджел несколько раз кивнул.

— Прекрасно. Тогда, вместо того чтобы городить ерунду, не поможете ли вы спасти еще одного грешника, который, весьма вероятно, в данный момент погибает от холода?

Найджел высморкался и промокнул глаза.

— Так как же, — настаивал Аллейн. — Поможете?

Найджел, видимо, мысленно взвешивал все "за" и "против". Несколько секунд он печально глядел на Аллейна, а затем произнес:

— Это наказание Божье.

— Молту? За что?

Четверо остальных одновременно сделали одно и то же движение, впрочем едва заметное постороннему глазу: каждый затаил дыхание и едва удержался от того, чтобы податься вперед.

— Он был винопойца, — громогласно объявил Найджел. — Вино подстрекает к злословию. Сорокаградусная — к безумию.

На сей раз реакция сотоварищей была более явственной: напряжение спало, послышалось шарканье ног, кто-то откинулся на спинку стула, кто-то откашлялся.

— Так вот в чем дело? — Аллейн обернулся к остальным. — Что скажете, Катберт? Вы согласны?

— Если не принимать во внимание экстравагантность выражений, — важно ответствовал Катберт, — то да, сэр, согласен, дело именно в этом.

— Он поддавал?

— Именно, сэр. И крепко.

— Есть ли у кого-нибудь из вас основания полагать, что вчера вечером он принял больше, чем следовало?

Внезапно слуги стали очень разговорчивыми. Молт, поведали они, несомненно прикладывался к бутылке весь день. Мервин утверждал, что видел, как Молт выскользнул из столовой, а затем Мервин обнаружил, что стоявший на буфете графин с виски, который он недавно наполнил, уже наполовину пуст. Котеночек рассказал путаную историю о таинственной пропаже из кладовой бутылки с кулинарным бренди. Винсент не слишком уверенно припомнил, что, когда он встретился во дворе с Молтом в одеянии Друида, от того сильно разило спиртным. Катберт восседал со снисходительным видом верховного арбитра. Он подтвердил, что прозвучавшие здесь единодушные свидетельства алкоголизма Молта в основном справедливы. Однако он считает своим долгом отметить, что, хотя Молт регулярно перебирал лишнего, тем не менее вчерашнее происшествие представляется Катберту из ряда вон выходящим.

— Как вы думаете, — спросил Аллейн, — полковник и миссис Форестер знают о его слабости?

— Право, сэр, — отвечал Катберт с фамильярной почтительностью — манера, которую он, вероятно, усвоил в свою бытность старшим официантом, — знаете, как оно бывает. Полковник, если можно так выразиться, человек не от мира сего.

— А миссис Форестер?

Катберт развел руками и ухмыльнулся:

— Ох, сэр, дамы!

Восклицание, видимо, должно было означать, если оно вообще что-либо означало, что дамы быстрее распознают тайных пьяниц, чем джентльмены.

— Кстати, — сказал Аллейн, — у полковника Форестера только что был еще один приступ. Что-то с сердцем, как я понял. Похоже, на этот раз он сам себя довел, пытаясь открыть окно в спальне. Он не заметил, — Аллейн повернулся к переставшему рыдать Найджелу, — не заметил клина и пытался сдвинуть раму. Сейчас ему лучше, но приступ был сильным.

Найджел беззвучно повторил: "Клин". Он выглядел совершенно обескураженным.

— Значит, не вы заклинили окно? Чтобы не дребезжало во время бури? Когда закрывали его на ночь?

Найджел покачал головой.

— Я? Никогда! Я закрыл окно, но про клин ничего не знаю. — Казалось, он размышляет, что лучше: вознегодовать или продолжать завороженно пялиться в пространство. — Вы же видели меня там, — пробормотал он.

— Видел. Ваша одежда была мокрой. Рама с треском опустилась, когда я вошел.

Найджел кивнул, пристально глядя на Аллейна.

— Зачем вы открывали окно? — спросил Аллейн.

И вновь Аллейн почувствовал, как все напряглись.

— Чтобы посмотреть, — ответил Найджел.

— Посмотреть на что?

— Они ничего мне не рассказывают! — взорвался Найджел. — Я видел, как они говорили, слышал кое-что.

— Что?

— Разное, — буркнул Найджел и замкнулся в угрюмом непробиваемом молчании.

— Странно! — небрежно заметил Аллейн. — Получается, никто из вас не знает, кто заклинил окно полковника, так? Что ж, в свое время это выяснится. У меня остался к вам один вопрос. Ко всем вам. Но прежде, чем я задам его, хочу напомнить о том, что сказал в самом начале. Со всей серьезностью я прошу не бояться, что вас стараются поймать в капкан, и не думать, что ваше прошлое хотя бы в малейшей степени повлияло на мои суждения. Итак, уверен, вы все знаете о ловушке, расставленной для моей жены. Вы рассказали им, Кокс?

После долгого молчания Мервин ответил: