В мире исканий(изд.1949)

— Телебур поможет нам добраться до нефти, — гово­рил Батя. — Это будет его первое практическое испыта­ние. Вот если бы…

Батя не успел договорить фразу, так как в кабинет быстро вошел начальник институтской охраны. Он подо­шел к главному инженеру и что-то тихо сказал ему на ухо.

Главинж стал мрачнее тучи.

— Это возмутительно… — медленно проговорил он, глядя куда-то в сторону.

ГЛАВАТРЕТЬЯ

КРОТ

Несмотря на воскресный день, три друга проснулись раньше обычного.

— Довольно дрыхнуть! Просыпайтесь! — заорал Бог­дыханов, стремительно вскакивая с постели.

Он подскочил к кровати, на которой спал Корелин, и принялся его трясти. Такая же участь постигла и Гогу Шереметьева, издававшего чуть слышный храп.

Комната, уже хорошо освещенная ярким весенним солнцем, наполнилась ворчаньем и вздохами людей, разбуженных от сладкого сна. Затем послышался скрип открываемого окна, а за ним разноголосый уличный шум.

— Все-таки ты страшная мямля, Саша, — говорил Богдыханов, натягивая брюки. — Рыбы резвящиеся… Птицы парящие… Леонардо да-Винчи… — продолжал он, подражая певучему голосу Корелина. — Надо было бы говорить просто! Так, мол, и так, для разведки зем­ных недр мы предлагаем…

— Ты тоже хорош, — огрызался Корелин, сонно по­тягиваясь. — Главинжа обидел? Крота выпустил? Как ты думаешь, Гога, кто из нас больше виновен?

— Гм… гм… — ответил Гога, по своему обыкновению внимательно посмотрев на потолок. — Оба…

— Неужели… — продолжал Корелин, делая гимна­стическое движение, — неужели я не должен был на­чать с объяснения гармонически целого природы и тех­ники, внушить главинжу высокую закономерность на­шего предложения… Вот какую задачу я ставил перед собой, — закончил он, приседая и делая “выдох”.

— А я бы начал иначе, — не унимался Богдыха­нов. — Я бы сказал: “Вот вам, товарищ главинж, крот. Животное невзрачное. А тем не менее обратите внима­ние на его глупое стремление жить под землей. Что из этого следует?..”

— Это у тебя самого “глупое стремление”… Кто же так говорит! — огрызнулся Корелин, делая “выброс” правой ноги. — Ты лишен не только художественного воображения, но и умения правильно излагать свои мысли…

Слово “художественного” Корелин произнес с особым ударением.

На первый взгляд было трудно объяснить, что объ­единяет этих трех студентов. Характеры были у них са­мые различные. Александр Корелин, восторженно, ро­мантически настроенный юноша, любил природу и обо­жал поэзию. Правда, это не мешало ему также любить науку и технику. Но любил он технику как-то по-своему, тоже романтически. Он мог любоваться машиной или сложной конструкцией, любоваться математическим решением, как красивой игрой человеческой мысли. Да­же в самой неприятной на вид машине он видел искус­ство.

Богдыханов был страстный поклонник техники без всякого предположения, что это искусство. Машину он любил только такую, которая давала хорошую произво­дительность. Математическое решение ему нравилось только в том случае, если оно помогало усовершенство­вать какие-нибудь механизмы. Любимым его занятием было строить что-либо своими собственными руками. До стихов и природы ему не было решительно никакого дела.

Полной противоположностью им обоим был Гога Ше­реметьев. Больше всего на свете он любил математику. О Гоге говорили, что на машины и всю технику он смо­трел главным образом как на некий повод для построе­ния формул. Гога был на редкость неразговорчивый че­ловек. Но нужно было его видеть, когда речь заходила о математике: он преображался и, переходя на язык формул, становился красноречивым.

Трудно сказать, как завязалась между тремя столь различными по характеру юношами дружба, начав­шаяся еще с первого курса. Ясно было одно: каждый из них видел в двух остальных какую-то особенность, недо­стающую у него самого. Широкий размах Корелина, практицизм Богдыханова и математические способности Гоги, соединенные воедино, представляли могучую силу. Скоро она нашла свое применение.

Началось с того, что три друга встретили в поле возле института ватагу учеников местного ремесленно­го училища. Ребята с шумом несли какое-то животное, пойманное в поле.

— Что вы тащите? — заинтересовался Корелин.

— Крота, — ответил маленький ремесленник Петя, державший животное в обнимку.

— Вот гадость! — заметил Богдыханов, присматри­ваясь к зверьку.

— Позвольте! — воскликнул Корелин. — Товарищи! Товарищи! Ведь это же идея! Посмотрите вот на эту парящую птицу, — продолжал он, указывая в небо. — Что она вам напоминает? А?

— Коршуна! — твердо заявил Богдыханов.

— Да нет, Коля, не то! Чудеснейшая идея!.. Заме­чательная идея!.. Вы только слушайте меня!

Корелин начал говорить, сильно жестикулируя и вы­соко подняв голову с развевающейся на ветру шевелю­рой. Со стороны могло показаться, что он декламирует.

Затем все трое бросились догонять ремесленников.

Ребята отдали крота не сразу. Только убедившись, что с крота не собираются снимать шкуру, они вручи­ли его студентам.