В любви – то радостно, то больно

– Тебе Машута не понять, потому, что сравнивать не с чем. Опыта маловато. Ты же ни с кем, кроме мужа, который свой бесценный мужской потенциал направо-налево раздавал, ни разу не кувыркалась. Мужики – продукт отчасти стандартный, в том смысле, что состоят из одних и тех же стандартных запчастей, но встречаются уникальные экземпляры.

– В чём тогда интерес, если станки и инструменты одинаковые, или я что-то путаю?

– Понимаешь, подруженька, среди множества заурядных любовников встречаются виртуозы, которые из обычной скрипочки извлекают поистине божественную мелодию. Раздевает тебя так же, ласкает так же, а музыка звучит где-то внутри такая – мозг превращается в кисель, в густой сладкий сироп, а тело и всё прочее в бесконечную как пустыня эрогенную зону. Ты плывёшь в этой патоке, сучишь от удовольствия ножками, стонешь, не в силах сдержать эмоции, истекаешь соками и тонешь в потоках блаженства. Тут такое начинается! Трясёт и колотит так, что из сознания выпадаешь по несколько раз кряду, в мистический транс впадаешь, теряешь пространственные и временные ориентиры, оргазмы один за другим ловишь без остановки. Чем сильнее и глубже – тем слаще. Да кому я всё это пою, Машка, ты же дитя неразумное. Вот скажи – хоть раз от любви голову теряла?

– Наверно да. Не помню. Антон так не умеет?

– Умеет, ещё лучше. Так да не так. Всё дело в разнообразии, в новизне. Я люблю сумасшедшие скачки, напор, грубость, изобретательность, страсть. С ним я никогда не умру от сексуального голода, но и деликатесов не отведаю. Зачем я тебе всё это рассказываю? Машка, родная, лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Рекомендую. Хочешь – познакомлю с таким виртуозом – обкончаешься?

– Не-не, я как-нибудь сама справлюсь. У меня аппетит другой – умеренный. И интересы иные. Терпеть не могу мимолётных отношений без духовного единства, без любви.

как бы там ни было, подмена тел прошла без сучка и задоринки. Антон хрюкнул, возложил на Машку ногу, чмокнул в шею, захрапел и повернулся к ней спиной.

У Маши затекла спина от напряжения, свело от страха живот, ужасно захотелось писать. Наверно от страха.

Циферблат электронных часов словно застыл. Время стояло на месте. Минула, казалось, половина ночи, а таймер упрямо показывал, будто Надежда улизнула в самоволку всего час назад.

Машка готова была разрыдаться, ещё лучше украдкой отправиться домой. Хуже того, она вдруг представила, не хотела, само так получилось, что Антон начал к ней приставать. Удивительно, но ей стало так хорошо, так сладко, что она бессовестно потекла.

Это был провал похлеще того что у Штирлица и Кэт в известном сериале случился. Машка промокнула вязкую субстанцию ладонью, поднесла к носу, лизнула. Ей показалось, что вся комната моментально пропахла запахом похоти.

Она вытирала сок рукой и слизывала, промокала и слизывала, с трудом задерживая дыхание. Сердце выпрыгивало из грудной клетки, но следы “преступления” необходимо было срочно ликвидировать.

Антон шумно принюхался, а у Машки провалился и застыл пульс.

Мужчина повернулся, зарылся лицом в её волосах, смачно поцеловал в шею, медленно провёл рукой по бедру до талии. И отвернулся.

То место, до которого Антон дотронулся, и поцелуй на шее, горели огнём.

Спустя некоторое время мужчина начал вертеться, шумно дышать, потом опять раздался богатырский храп, от которого он и проснулся.

У Машки в этот момент предательски задралась слишком короткая ночная рубашка, прикрывающая только спину. Антон повернулся, прижался, почувствовал горячие пончики разомлевшей под одеялом попы, вдохнул запах разгорячённого Машкиного тела, отчего у него моментально возникла эрекция, которую Мария мгновенно ощутила уязвимо впечатлительной нежной кожей.

Руки мужчины привычно заскользили по бокам невольной жертвы (он же не ведал, кого ласкает), сосредоточились на груди, форма и размер которой вызвали секундное недоумение, которое тут же рассеялось, поскольку соски под пальцами Антона превратились в спелые вишни, усилившие многократно возбуждение.

Ещё секунда и Машка заорала бы от страха. Она готова была провалиться сквозь землю, сдаться на милость победителя, рассекретить своё инкогнито, но подвести подругу она не могла даже под страхом смерти. Пришлось терпеть изуверскую пытку.

Антон тем временем действовал в привычном алгоритме, практически на автомате, можно сказать, не просыпаясь: одним движением повернул Машку на спину, нагло раздвинул и задрал вверх её ноги. Девушка боялась оказать сопротивление, выдать себя хоть чем-то. То, что могло произойти, пугало, но возможность разоблачения была гораздо страшнее.

Мужчина с наслаждением, которое выдал чувственный стон, поцеловал затвердевшую, болезненно отреагировавшую на вторжение грудь, отчего по её телу разлились сладость и слабость, а дыхание стало горячим и частым. Губы Антона мягко прошелестели по её напряжённому животу, слизнули с раскрытого наполовину бутона страсти капельку густого сока. В ход тут же бесцеремонно, нагло пошли умело направляемые в самые сокровенные уголки тела руки. Мужчина явно просыпался.