В лапах страха

В шкафу заёрзали — Светке невольно показалось, будто из-под древесной коры лезет гигантский короед. Затем послышался шелестящий вздох.

— Страшно было, — прозвучало из-за дверцы. — Я ведь не нарочно.

— Я тебе сейчас такое «не нарочно» устрою! — Марина окончательно отбросила сомнения и настежь распахнула створки шкафа.

Юрка застыл в позе попрошайки. Неосознанно зажмурился от яркого света. В скрюченных пальчиках он сжимал растрёпанную книжку: ветхая обложка была заломлена в обратную сторону, точно хребет раздавленного под поездом котёнка, во все стороны торчали капроновые нити разъехавшегося переплёта, некоторые пожелтевшие страницы устилали пол шкафа, остальные беспорядочно топорщились в ладошах малыша, больше напоминая скомканный куль. С одной из таких страниц улыбалось зелёное чудище.

— Ну, мамочка!.. — принялся канючить Юрка, укрываясь скомканной книжкой от недружелюбного утра. — Я больше так не буду! Честное слово!

Марина ничего не ответила, лишь боязливо попятилась. Поза сына ей совершенно не нравилась. Если не сказать больше. Она ей что-то напоминала: причём это что-то не имело ничего общего с обычным человеческим детёнышем.

— Мамочка, ну прости меня! — Юрка неуклюже выбрался из шкафа. Потянул замусоленные пальчики к Марине; та невольно отшатнулась, с трудом сохранив равновесие.

Светка отвлеклась от своего занятия, нерешительно обернулась.

— Опля, началось… — прошептала она.

Ничего не понимающий Юрка продолжал надвигаться на мать, которая, такое ощущение, видела перед собой не родного сына, а невесть что, прибывшее из преисподней.

Светка быстро откинула простыню — улик не было, хот на том спасибо! — вскочила на ноги и, на ходу оценив ситуацию, оттащила брата в сторону.

— Ты чего! Отстань! — пропищал Юрка, размахивая перед носом сестры многострадальной книжкой. — Мама, чего она?..

Марина вздрогнула, тряхнула головой, собираясь с мыслями.

— Чего это я?.. — хрипло произнесла она.

— Вот именно: чего это ты?! — крикнула Светка и толкнула скулящего Юрку к матери. — Тебя родительских прав пора лишать! Сумасшедшая!

Марина оторопело уставилась на дочь, не в силах что-либо ответить. Голосовые связки сдавило, мыслей просто не было, а под черепной коробкой что-то противно скребло, — оно рвалось наружу, прямо так, сквозь нервные окончания, кость и кожу!

Пользуясь замешательством женщины, Светка молниеносно ретировалась прочь из комнаты, мысленно осознавая суть только что сказанного, попутно ругая себя за столь бесшабашный срыв крышки с домашнего Ящика Пандоры.

«Ладно, у Марины не все дома, но я-то чего в ту же стезю?! Яблочко от яблоньки. А ведь день только начался…»

В гостиной бубнил телевизор:

«Я знаю, где начинается мой день, но я не знаю, где и когда он закончится, поэтому я пользуюсь дезодорантом…»

— Чего замер? — кивнула сыну Марина. — Марш в ванную!

Постепенно тени становились всё менее различимыми, шум в голове утих, умолкла переваренная муха.

Умка отошёл от двери, поудобнее улёгся у батареи. Будущее не сулило ничего хорошего. А когда было иначе?

2.

Глеб свернул с 4-й линии на Ленком, осторожно надавил на педаль газа; «десятка» загнанно чихнула, дёрнулась было вперёд, однако тут же вся обмякла, продолжив удручённо ползти, изредка вздрагивая и наполняя салон удушливым запахом бензина. Флегматичные дворники лениво развозили по лобовому стеклу уличную грязь, временами замирая, как бы в замешательстве. Сонные пешеходы уныло обходили лужи.

Погода переменилась всего за одну ночь, словно воплощая в жизнь некий вселенский сценарий. Всевышний был истинным творцом — если всё происходящее и впрямь было его рук делом, — королём интриги, мастером слова — недаром исключительный замысел не смогли постичь даже великие мыслители на вроде Ницше или Суинберна. Стивен Хоакинг, и тот, оказался не удел, скупо рассуждая о строении Вселенной, о парадоксах пространства-времени и о месте человека в этом мире. Заглянуть за нарисованный холст было не дано. Возможно, смысл открывался лишь после смерти… или во время её. Правда, был ещё товарищ Фрейд, но он с головой ударился в грёзы. По его мнению, определить суть можно только во сне. Точнее не определить, а открыть, потому что за шелухой обыденности человек напрочь утрачивает истинный горизонт, как и не замечает путеводные ориентиры. Хотя… По старику Фрейду в своё время разоблачительно прошёлся Карл Юнг, так что и в этом случае всё призрачно и не надёжно. Информация, не подтверждённая фактами — лишь голая теория с неимоверным количеством подстроенных под себя данных. Похоже, творец недолюбливал цензоров, а потому просто связал их по рукам и ногам, предварительно ослепив. Язык выдирать не стал, дабы позабавиться, слушая несущуюся со всех сторон околесицу.