В лабиринте версий

Таково положение вещей, мой мальчик. Хотя, никакого положения вещей нет и быть не может. Сама эта фраза: положение вещей – в корне ошибочна. У вещей нет и не может быть никакого положения. Положение им придумываем мы сами, создавая вокруг них координатную сеть. Мы ловим вещи, как пауки мух и, поверь мне, вещи сопротивляются. А посему глупо искать некий смысл как в положении вещей, так и в самих вещах. У этого коньяка нет никакого смысла. Даже цвет, запах и вкус – это, скорее, свойства наших сенсоров, чем напитка, как такового. Поэтому пей, наслаждайся и перестань париться. Иначе мозги вскипят раньше, чем ты встанешь из-за стола.

Бар начал наполняться публикой. За стойкой, справа от Трубопроводова, расположились два единорога. За столиком, в углу, веселилась компания каких-то земноводных существ, предположительно, наших гостей с Сириуса. В другом конце зала трое юных кустов неторопливо пили хлорофилл из высоких стаканов.

И, во всем этом бестиарии, по сути, единственной бестией был он, Трубопроводов. Именно он, и никто другой, не вписывался в картину обычных постояльцев бара, зашедших выпить пару-другую порций для поднятия настроения. Трубопроводов вдруг понял, что на него не показывают рогами, копытами, щупальцами, ростками, ложноножками и усами, только лишь, по причине хорошего воспитания завсегдатаев, которые делали вид, что не обращают внимания на диковинное существо, расположившееся рядом с Кобылой.

– Не парься, – повторила Кобыла, – я тебя пригласила сюда не для этого.

– А для чего?

Было холодно, и безлюдный больничный двор выглядел, особенно, живописно. Правда, безлюдным он был именно, что «почти». На одном из приспособленных под скамейку бревен сидел человек в теплой шубе, из-под которой выглядывали полы белого халата, служившего в «Восьмерке» больничной пижамой.

– Не помешали? – поинтересовался Ты, садясь рядом на бревно.

– Вы тоже решили удалиться от мирской суеты в эту милую обитель? – спросил человек в шубе, в котором Трубопроводов узнал Самозванца Валерия, читавшего когда-то трактат о туристах.

– Мы случайно узнали, куда тебя занесло, и решили проведать. Поговорить…

– О чем?

– Не знаю… да, хотя бы о том, как ты тут оказался.

– Эта история не на одну рюмку.

– За нами не заржавеет.

– В буфете есть неплохой коньяк. Можно взять бутылку и пойти ко мне. Тем более, что я уже начал замерзать.

– Не так давно я написал статью, посвященную вопросу национализма, что имело для меня ряд совершенно неожиданных последствий, – решился заговорить Валерий после третьей рюмки, – я заканчивал обрабатывать материал о том, что за скинами, как я и предполагал, стоит довольно влиятельная правоэкстремистская еврейская группировка, действия которой… Возьмем, например, один из громких терактов последних лет. На фоне гибели сотен людей разворачивается отработанное до мельчайших деталей представление.

Первыми слетаются журналисты, превращающие любую трагедию в рейтинговый фарс. Для них действия террористов – это, прежде всего, сенсация. Одновременно с ними или чуть позже, на безопасное расстояние от боевых действий, приезжают политики, чтобы выразить перед телекамерами свое негодование, сфотографироваться на фоне пылающего здания, попутаться под ногами у силовиков, чтобы потом с гордостью заявлять, что они лично принимали участие в спасении заложников.

Позже руководители силовых структур добьются дополнительного финансирования. Организаторы теракта отчитаются о проделанной работе и спишут энную сумму денег, выделенную им на организацию подрывной деятельности правительством одной из дружественных нам стран. Местное руководство сумеет получить некоторую сумму денег на ликвидацию последствий терроризма. Родственники погибших получат компенсацию. Появится очередной благотворительный фонд. Кто-то из выживших заложников напишет об этом книгу. Киношники выпустят фильм… И так далее.

Получается, что, кроме непосредственных жертв, все остальные участники зарабатывают на чужом горе свои дивиденды. Цинично? Согласен. Цинично, но не преступно. Те же люди, о которых я писал статью, сами создавали подобные ситуации. Финансируя скинхедов, они, тем самым, добивались дискредитации национальной идеи, усиления мер, направленных на борьбу с антисемитизмом, одновременно с этим – усиление националистического настроения среди самих евреев…

Самозванец заканчивал статью, когда в дверь настойчиво позвонили.

– Вам бандероль, – сказал курьер, вручая ему солидный сверток. Обратного адреса на нем не было.

Сейчас, скорее всего, он отправил бы эту посылку обратно анонимному, адресату, не прикасаясь к ней и не пуская в дом курьера. Тогда же, будучи еще непуганым писакой, он даже представить себе не мог, что кто-то захочет столь хитроумным способом с ним поквитаться.

В посылке, действительно, оказалась бомба, но только не простая, а информационно-психологическая. Она сделала с его сознанием примерно то же, что и американский подарок с Хиросимой.

Бомбой оказалось письмо и копии подтверждающих его правоту документов с указанием мест хранения оригиналов.