В лабиринтах судьбы

– Да к тому, Степан Фёдорович, что не могу я объяснить Анютке всего происходящего. Не получается у меня, – со вздохом призналась Катя. – Почему, например, папа Серёжа уехал от нас и не пишет писем? Почему дедушка Стёпа и бабушка Фрося не приходят нам в гости? А если они старенькие, и у них не хватает сил дойти до нас, почему не ходим мы к ним?

– Видишь ли, дочка, в карман правду не упрячешь, а врать, не каждому дано. Коли уж ты расписываешься в собственном бессилии, то я и подавно в помощники тебе не сгожусь. Я не сказочник и ничего путного для ребёнка не придумаю. Ты уж сама как-нибудь наведи тень на плетень, расскажи какую-нибудь небылицу, но только не травмируй дитё. Правды-то она всё равно не поймёт. Мала ещё.

– Всё это так, – Катерина внимательно посмотрела на свёкра, – но если тетку Фросю что-то ещё и сдерживает, то сами почему не заходите к нам? Ведь вы хотите этого, правда? Или я ошибаюсь?

Лицо Кати слегка побледнело, она напряжённо ждала ответа. Степан по привычке подкрутил ус, крякнул для порядка и стал продолжать вслух свои мысли:

– Вы ведь как нонче: вначале сотворите какую-нибудь пакость, а уж потом начинаете образумливаться. Отсюда и все беды ваши, страдания да переживания. И думается вам, что, ежели впрячь в ваши санки-трудности кого из посторонних, то ваш воз враз выскочит из ухабов. Но вы сильно заблуждаетесь. Трудности создали вы сами, вот и придётся свой воз морок тащить самим, до конца. К тебе на порог я не смею ступать. Мой сын оставил тебя и сейчас далеко. К кому я пойду и зачем? Чтобы нечаянно помешать утехам твоим? Так у меня нет желания вспугнуть ненароком твоего ухажёра – прихожёра. Извиняй.

Степан, обдумывая разговор со снохой накануне, даже в мыслях не держал таких слов, которые произнёс сейчас. Но обида за сына как-то невольно заставила его высказаться недружелюбно по отношению к Катерине. Чуть позже он пожалел о сказанном.

– И вы туда же. Нет у меня никого. Одна живу, и что бы ни случилось, мы с Анюткой будем ждать папу Серёжу. А сейчас Анечка постоянно напрашивается к вам в гости. Она любит вас, и я не знаю уже, как её отговаривать от посещения дома родного дедушки.

Степан долго и внимательно смотрел в лицо Кати, как будто там могло быть что-то написано.

– Не надо лукавить, Катерина, и не надо придумывать, чего нет на самом деле. Не люблю я обмана. Ты, видать, надумала скататься следом за мастером своим, осмотреться в Москве, чтобы потом уехать окончательно, да не знаешь, куда дочку пристроить? Так и скажи. Только напрасно ты на нас надеешься. Из меня нянька не получится, а свекровь твоя и ухом не поведёт, чтобы обеспечить тебе прогулку по Москве. Она ведь простила, было, вас с Сергеем, да ты опять всё испортила. Вот и осела обида Ефросиньи на старые дрожжи, а неприязнь, как квашня, поднялась выше краёв, шибче, чем ранее. Так что, не обессудь.

Завидев печальную озабоченность на лице женщины, Степан поспешил заверить её:

– Все мы люди, Катерина, и нам должны быть свойственны родственные чувства. Поэтому, я не против, чтобы внучка заглядывала к нам. Калитка в моём доме открыта всегда и для любого человека.

– Правда? – глаза Кати моментально зажглись, но тут же потухли.

Она вдруг поняла, что не отпустит дочку к старикам. Хлёсткие слова свёкра были истинной правдой. Смогут ли они с Ефросиньей удержаться от взаимных упрёков в присутствии внучки? Не вырвутся ли у них слова обиды и гнева?

– Ты сомневаешься в искренности моих слов? Допускаешь, что Степан Жигарёв способен на обман?

– Что вы, нет, конечно. Это я так, от неожиданности.

– В таком случае, считай вопрос решённым. Пусть приходит.

– Спасибо, – поблагодарила Катя свёкра и попыталась изобразить на лице радость, но у неё ничего не получилось. Она наклонила голову, пряча от глаз старика жалкую болезненную гримасу.

– Что касается тебя, Катерина, скажу так: время рассудит, только оно подскажет, куда тебе переметнуться, к кому из мужиков пристать. А пока ты для меня чужая. Доброту моего сына ты переехала на грузовике с пришлым мастером и вдавила своё счастье в чавкающую колею. Так что не надейся на мою поддержку.

Катя подняла глаза на свёкра и с неподдельной опаской долго смотрела ему прямо в лицо. Степан видел, как вопрошающе смотрели её глаза, с какой надеждой ждала женщина от него сочувствия и утешительных слов, и только тут осознал, насколько несчастна и беспомощна его сноха. Через минуту из глаз Катерины хлынули слёзы.

– Господи! За что же мне наказание такое? Почему всё происходит помимо моего желания? Почему люди так лживы и жестоки? – Катя ревела навзрыд. – Один мужчина мне нужен – Сергей, ваш сын и мой муж, отец Анютки. Умоляю вас, Степан Федорович, убедите в этом Сергея. Мне он не пи-ише-ет… Что же мне делать? Виновата во всём я, каюсь, что не боролась с собой, уступила минутной слабости и потеряла настоящее счастье! Помогите мне вернуть Серёжу! Прошу вас, умоляю, дайте мне его адрес…– Катерина в изнеможении опустилась пред стариком на колени.