В лабиринтах Инфора

«Как, они ещё живы?» – удивился Тот. Он глянул на Землю и увидел их, корчащихся в муках на диковинных каменных островках. И тогда Он послал на них третий дождь, и обратил их в камень.

После того, как схлынули воды потопа, Парящий в Свете поднял со дна новую землю, и заселил её хлипкими голыми уродцами, которых создал по Своему образу и подобию…

…Пуля гуллапа впилась ему в кисть, и Пернатый Змей взвился от боли. Он уже не мог держаться и заскользил по спине каменного человекобыка. Какой-то миг висел, вцепившись в простёршееся над бездной огромное каменное копыто, затем камнем полетел вниз. Падая, он ещё попытался расправить крылья – но вспомнил, что в этом своём рождении он такой же бескрылый голый уродец, как те, кому он мстит уже много тысяч лет.

15

Грохот боя приблизился и разрастался: трещали автоматы, ухали пушки, гремели взрывы. Время от времени сквозь разговор оружия доносился воинственный лисий визг.

Северин очнулся в крохотном, размерами с большой пассажирский лифт, пятистенке без окон и дверей. Он полулежал в чём-то, похожем на кресло. Спиной к нему, в одной из стен, стояла женщина в светлом комбинезоне. Эта стена была прозрачной и выходила на улицу. Сквозь неё можно было увидеть панораму сражения. Несметные полчища гуллапов сплошной лавиной накатывались на Цитадель. Её защитники – рослые зеленокожие люди – пытались остановить их огнём лучемётов, но уже было ясно, что гуллапов не остановить. Лучемёты гасли один за одним, точно горящие спички, брошенные в бурлящие волны.

Женщина повернулась к Северину – это была Лада.

– Лада?!

– Нет, – сказала женщина. – Но хорошо, что ты её узнал. А то после падения с крыши Цитадели твоя память могла немного и расплескаться – вместе с мозгами. Какого чёрта ты туда полез?

– Падение? – Северин пошевелил ногами, руками, пальцами, плечами – но нигде в теле не почувствовал даже лёгкого ушиба. – Не может быть… Как… как я выжил?

– А ты и не выжил. Мне пришлось воскрешать тебя из мёртвых – сам знаешь, почему. Для меня действительно нет невозможного.

– Ты… – Северин изумлённо смотрел на Ладу.

– Да, я – Великий Информатор. С тех пор, как произошла катастрофа, тело Гадира Девятого перестало существовать, и я пребываю в телах и сознаниях Вестников. Человека, накопившего критическую массу знаний, притягивает чёрная дыра, вместе со знаниями из него улетает душа, и он становится Вестником – ещё одним телом Великого Информатора. Раньше нас было много, но теперь убиты все, кроме Лады и Ариобала. Мы должны успеть, пока живы эти двое – иначе моё сознание окажется замурованным в накопителях, и тогда что-либо сделать будет очень трудно. Ты нашёл ошибку?

– Да, – сказал Северин. Великий Информатор обернулся к стене, за которой продолжалось сражение: на улице уже захлёбывались огнём последние лучемёты, гуллапы грозной волной поднимались вверх по монументальной лестнице Цитадели.

– Они уже в здании, – Лада перешла к стене напротив, сделала какое-то движение рукой, и эта стена стала прозрачной. За ней замелькали длинные высокие коридоры, лестничные пролёты, двери, фрагменты интерьеров. – Это – движущаяся комната, бокс-мобиль. Мы отступаем вверх. Так что же это была за ошибка?

– Берегись! – крикнул Северин, выхватывая пистолет, но поздно: гуллап с автоматом наперевес выскочил из ниши коридора и открыл огонь. Комбинезон на груди Лады прошил кровавый пунктир, и она упала, пытаясь прикрыть Северина. Бокс-мобиль, раздавив гуллапа, понёсся дальше. Несколько секунд спустя откуда-то из стены позади Северина вышел высокий меднолицый человек.

– Это опять я, – сказал он: бокс-мобиль продолжал нестись по коридорам и лестничным пролётам. – Ариобал, последний дубль Великого Информатора. В чём заключалась ошибка, Пернатый Змей?

– Это не имеет смысла, – пожал плечами Северин. – Я видел твою силу и верю, что ты можешь всё, даже забираться глубоко в прошлое. Но здесь и ты бессилен что-либо сделать. Единственное логическое завершение сложившейся ситуации – информационный взрыв. Иначе всё теряет смысл. Мы все здесь замурованы, наша свобода – это свобода поступать так, как кому-то нужно, свобода рабов. Вне этого вся наша сила превращается в блеф, в картонные декорации. Ты не сможешь даже отправить меня на Землю.